Ошибка, которую я совершила - Пола Дейли

Она кивнула и спросила имя моей сестры. Сказала, что оставит сообщение на ресепшне, чтобы ее пропустили в реанимацию. Петра была не в себе. Она и говорила-то с трудом, не то, чтобы вести машину. А Винс успел выпить, так что…

Медсестра сказала:

— Леди, которую доставили нам тем же вертолетом? Водитель? Она…

— Мы не родственники, — холодно сказала я.

— Оу.

— Она жива? — спросила я.

— Да. Она в сознании. Мне показалось, что она знает вашего сына.

— Она переехала через моего сына, — сказала я.

Медсестра кивнула:

— Она очень расстроена.

— Думаю, да. Можно мне сейчас к нему?

Женщина повернулась, и я последовала за ней. Ее обувь быстро щелкала по линолеуму, и когда мы подошли к отделению интенсивной терапии, она набрала шестизначный код на панели замка. Ничего не произошло, и она вздохнула:

— Все время забываю, что код сменили, — объяснил она. Она попробовала еще раз и, прежде чем пропустить меня, повернулась: — Я должна говорить вам, что сейчас он выглядит не как обычно?

Я покачала головой.

— Хорошо, — сказала она. — Проходите.

***

В палате стояло шесть коек. Три из них были заняты. На одной лежала Надин, Джордж рядом, и еще один пациент напротив. Это был молодой парень с трахеотомической трубкой в горле, что означало — он здесь уже некоторое время. Позже мне рассказали, что у него развился синдром Гийена-Барре, его дыхательные мышцы были парализованы, и он находится в реанимации уже пять недель. Его мать навещала его почти каждый день, и все время визита тихо плакала возле койки.

Медсестра объяснила, что Джорджа смогут перевести в детскую реанимацию в другую больницу, когда он будет достаточно стабилен. А пока он останется здесь. С Надин.

Я не смотрела на нее, но мне пришлось пройти мимо ее кровати. Я чувствовала движение — поднятая рука, булькающий звук. Она издала мучительный тихий стон, как животное, попавшее в капкан.

Я смотрела только на Джорджа. Я встала на колени у его койки и поцеловала его руку. Его раздели до трусов. Его маленькое изломанное тело было покрыто мазками засохшей крови, а два дренажа чудовищными змеями выползали из груди.

— Я здесь, родной, — прошептала я.

Я механически проверила мониторы. Сатурация была немного низкой. Я поправила пульсометр на его указательном пальце и выдохнула, когда показатели числа на мониторе начали расти.

Над его правой ногой была устроена палатка. Открытый перелом — это сорванная кожа, размятые мышцы, обнаженная кость. Вокруг его ноги был установлен внешний фиксатор, но с учетом кожной трансплантации восстановление займет не меньше года.

Я повернулась к Надин. Ее глаза расширились, когда она увидела мое лицо, и она начала трясти головой, словно хотела сообщить что-то важное. Выражение ее лица было настойчивым, отчаянным. Я отвернулась. Затем поднялась на ноги и задернула занавеску, отрезая ее. Я слышала, как она беззвучно плачет.

Она искала меня. Ехала к моему дому через весь Хоксхед. И вот мы все здесь.

Я снова поцеловала руку Джорджа и прошептала, что люблю его. Снова и снова я говорила ему, что все будет хорошо, что он скоро проснется. Я говорила, чтобы он не боялся. Я буду здесь. Я не оставлю его одного.

Мой мальчик был таким красивым. Его кожа была такой гладкой и белой, только возле уха осталось немного засохшей крови. Я спросила, можно ли мне ее стереть, и медсестра принесла мне большой комок ваты и металлическую кювету с прохладной водой. Джордж не шевелился. Интубационная трубка была привязана куском бинта и оттягивала угол рта. Я попросила отрегулировать ее, и они сделали. Сестры заботились о нем, как о собственном ребенке. И глядя, с какой заботой и нежностью они ухаживают за моим сыном, я разрыдалась.

До этой минуты я держалась хорошо.

ГЛАВА 38