Поспорь на меня - Вера Эн

— Весело, — согласился он, не в силах отвести от нее взгляд. Ну же, Катюха, разве сама не чувствуешь, как нам хорошо вместе? Без всяких Карпоносов, без бильярдов и «Пурмарили»? Без издевательств над собой и без слез из-за новой неудачи? Я же вижу, что ты сейчас счастлива! Как заставить тебя увидеть это же самое? И понять? — Хорош? Или продолжим?

— Конечно, продолжим! — с забавным возмущением заявила Катюха и красиво, фигурно, змейкой отъехала от него. Выудила из ворот шайбу и прикрыла ее крюком. — Теперь ты попробуй отними!

Тут уже и у Ромы пробудился азарт. Но невозможно, в самом деле, оставаться равнодушным к Катюхиному пылу. Он пытался еще как-то осторожничать, сдерживать темп, но Катюха снова и снова кидалась в нападение — и с такой улыбкой, с таким искушающим лукавством, с таким желанием снова одолеть умелого хоккеиста Давыдова, что Рома отпустил себя. Отбирал, обводил, забивал — красовался по полной и не чувствовал под восхищенным Катюхиным взглядом и капли стыда. Не было ему стыдно за ее и свою радость, сколько бы ни напоминала упрямая совесть о том, что Катюха встречается с другим и вроде как бы даже влюблена в него. На все было наплевать, кроме этих горящих глаз, горящих щек и горящего льда, который странно что не плавился от их обоюдного с Катюхой жара.

— Шестнадцать — один, Сорокина! — самодовольно сообщил Рома, когда до девяти часов оставалось двадцать минут и стоило уже начинать собираться домой. Однако Катюха в ту же секунду каким-от обманным движением выхватила у него шайбу и бросилась к воротам. Рома, прижав к боку клюшку, зааплодировал ее настойчивости, и лед на этот раз не подвел. Легкий замах, удар — и вот Катюха уже прыгала на своих фигурках, как будто выиграла кубок Стенли.

— Шестнадцать — два, Давыдов! — звонко подытожила она. — Скажи, я хорошая ученица!

— Самая лучшая! — без секунды сомнений ответил Рома и, скинув краги, протянул Катюхе руку, чтобы обменяться с противником традиционным рукопожатием. Катя с улыбкой вложила в его руку свою, и Рома, не выпуская, притянул ее к себе. Вгляделся внимательно в голубые глаза, чувствуя, как перехватывает от ее близости горло. — Два бездарных года, Сорокина, а ведь давно мог научить тебя хоккею, — хрипловато выговорил он. Глупость, конечно, брякнул, но Катя, не отводя глаз, только как-то завороженно кивнула и сильнее сжала его пальцы. Разум начал предавать.

— Ты сумасшедший, Ромка, — вдруг прошептала Катюха. Он рвано выдохнул и коснулся ее щеки.

— Кать…

От резкого звонка телефона они вздрогнули оба. Завертели головами, ничего не понимая и пытаясь сообразить, откуда раздается мелодия и что с ней вообще делать.

Катя расчухалась первой.

— Строев, наверное, не может дождаться, чтобы наследника мне спихнуть, — наполовину раздраженно, наполовину виновато предположила она и указала на брошенную у бортика сумку для коньков. Рома выдавил старательно беззаботную улыбку и дунул Катюхе в лоб, разметая челку.

— В следующий раз бери наследника с собой, я найду ему занятие, — предложил он, и Катя, в первую секунду вскинув брови от удивления, следом искренне заулыбалась.

— Скажу Строеву, пусть купит Игорешке клюшку, — согласилась она и поплелась к бортику. Уходить с катка ей, кажется, совсем не хотелось.

Переобувались, однако, по возможности быстро. А вот идти в сапогах, как Рома и предполагал, Катюха сумела с трудом. Эйфория спала, и мышцы тут же дали о себе знать.

— Тебе бы ванну сейчас расслабляющую, ну или контрастный душ, на худой конец, — сочувствующе проговорил Рома, великодушно подставив Сорокиной свой локоть. — А потом крепкий сон на пару-тройку часов — тогда, глядишь, до завтра и оклемаешься.

Катюха вцепилась в его руку и показательно застонала.

— Какая ванна, какой сон, Давыдов? Игорешку ни на минуту нельзя одного оставить, иначе потом дом не соберешь.

Рома хмыкнул: да, этого бутуза он запомнил.