Долина кукол - Жаклин Сьюзан (2018)

– Я сказал, что мы проводим такое лечение. Но я еще не видел ее историю и не говорил c доктором Мэссинджером. Мы и сейчас можем дать ей этот курс, но я бы его решительно не рекомендовал. Да, после него она может почувствовать себя отдохнувшей. Возможно, несколько недель, даже месяц, все будет нормально, но потом она вернется к старым привычкам. И в конце концов погубит себя. Понимаете, у нее такой настрой. А это великий талант – и мы просто не имеем права не вылечить ее.

– Но как? – спросила Энн.

– Только не сном и не таблетками. Практически она стала наркоманкой. Аддикция на снотворное ничуть не менее опасна, чем другие, а излечению поддается труднее, поскольку, к сожалению, больному очень легко добывать снотворное на стороне. Кокаин, героин или морфин достать несколько труднее. Знаете ли вы, что в день попытки самоубийства она приняла пятьдесят таблеток? Я связался c аптекарем – рецепт был выписан накануне вечером. Причем доктор Мэссинджер никогда ей снотворного не выписывал – на каждом рецепте стояло имя нового врача. А когда ее обнаружили, то пузырек c пятьюдесятью таблетками был пуст. При этом она употребила большое количество спиртного. А это очень опасное сочетание. И несмотря на это, ей, чтобы сделать свое дело, понадобилось еще и вены вскрывать. Ее толерантность – это толерантность наркомана.

– И что бы вы рекомендовали? – Это спросил Кевин.

– Я бы попробовал провести глубокое психиатрическое лечение. Нет, не шоковую терапию – пока еще нет. Я надеюсь, что это ей не понадобится. Но полагаю, что при хорошей работе мы еще вернем миру веселую и талантливую девушку.

– И сколько же на это потребуется времени? – спросила Энн.

– По меньшей мере год.

– Нили вы никогда не убедите, – печально улыбнулась Энн. – Как только она узнает, что здесь ее не будут лечить сном, она тут же уедет.

Доктор Холл ответил c усталой улыбкой:

– Она подписала вот это. – Он постучал пальцем по бумаге. – Она сама себя сюда поместила. Разумеется, она думала, что подписывает согласие на гипнотерапию. Но здесь сказано, что она должна остаться как минимум на тридцать дней.

– Тридцать дней, – задумчиво произнесла Энн. – Но я знаю Нили. Вы ни за что не убедите ее остаться хоть на день больше.

– Если мы не сможем, то вы сможете препоручить ее нам.

– Я? – Энн была в ужасе. – Никогда!

Доктор Холл улыбнулся.

– В таком случае мы можем ее официально освидетельствовать.

– А что это значит?

– Если наши психиатры решат, что она нуждается в дополнительном лечении, мы выносим дело в суд. Приглашаются три психиатра со стороны. Если их мнение сходится c нашим, суд определяет ей принудительное лечение на три месяца – и раз в три месяца срок автоматически продлевается. Мы часто так делаем, – спокойно сказал он. – Это избавляет родственников и друзей от чувства вины.

– Но это все равно что насильно засадить ее в сумасшедший дом, – возразила Энн. – Она-то думает, что пришла сюда поспать неделю. Мы ей обещали…

– Мисс Уэллс, я восхищен творчеством мисс О’Хара. У нее огромный талант. Пребывание здесь стоит полторы тысячи долларов в месяц, и в очереди у нас стоят люди со всей страны. Мы приняли мисс О’Хара вне очереди, потому что она выдающаяся актриса и вылечить ее необходимо. Я умоляю предоставить такую возможность. Я умоляю вас.

– Но Нили так настроена против лечебницы…

– Мисс О’Хара не в состоянии принимать решения касательно своего будущего. Более того, если ее предоставить самой себе, у нее вообще никакого будущего не будет.

Кевин внезапно перехватил инициативу:

– По-моему, доктор Холл лучше знает, что делать. Давайте хотя бы попробуем.

Энн покорно кивнула:

– Когда мы сможем повидаться c ней?

– Не раньше чем через две недели. Но мне вы можете звонить каждый день, и я буду извещать вас о ее состоянии. Гарантирую, что, когда вы ее увидите, вы сами убедитесь, что ей намного лучше.