Волчья ягода - Ольга Ружникова

Но здесь — ненормальные ученики, да и учитель — весьма далек от общепринятых стандартов.

Дэн совершенно спокойно (по крайней мере, внешне) загородил беглецам дорогу.

А вот это уже совсем другое кино. Лихие девяностые, привет.

— На место, — почти равнодушно бросил он. Не трогаясь с места.

Андрей неуверенно отступил на шаг. Приказали как собачонке и уже… Первый хулиган класса, называется. В прежней школе такими были пай-мальчики!

— Андрей, уходим, — холодно приказала Зорка.

Девяностым тоже надо соответствовать.

А ее распоряжения для пока еще ее бойфренда должны быть в приоритете. Иначе он совсем на шею сядет. Вместе с папой.

— Эй, у нас есть права! — начал Нестеров. — Мы — свободные личности. А я — уже вообще совершеннолетний!

— И всё еще в десятом классе? — усмехнулся Дэн. — Понимаю.

Кто-то неуверенно хихикнул. Уже над Андреем. Совсем плохо.

Дэн не сдвинулся. Нестеров пробиваться с боем явно не намерен.

Класс замер… Нет бы — поддержали нахалов. Что за Институт Благородных Девиц? Дома Зорка при таком поведении уже была бы королевой школы!

Кто такой вообще этот Дэн? Чем страшнее тетки, бакланов в родном городишке, врачей в больнице… Михи, наконец? А целого озверевшего города?! Да пошли они все!

— Снег идет… — совсем тихо объявила Алка, но услышали все.

Еще и «обстановку разрядить» пытается! Снег, видите ли… Да хоть метель! Или цунами.

Метель? Знак судьбы? Повторяют для особо тупых?

Нет двери? Есть окно! Нет простой дороги — найди еще проще, правильно?

Третий этаж. Слишком низко.

Ну и подумаешь!

Андрей что-то лепечет про права школьников. Что права у них есть, а обязанностей — нет. Потому что они — дети. И никто не смеет так говорить с Андреем, потому что он — уже совершеннолетний. А обязанностей у него нет, потому что…

Лихие девяностые, говоришь?

Миг — чтобы метнуться к окну. Повернуть задвижку и рвануть на себя раму. Хорошо, что окна — «европейские». На зиму не конопатятся. И открываются легко.

Смех умолк разом, кто-то ахнул. И завизжал. Лидка, кажется. Всегда была дурой. Хуже самой Зорки.

— Освободи дорогу или выпрыгну! — заорала она.

В прежней школе сказали бы: «Прыгай, если дура!» И Славка Воробьев в пятом классе не смог. Это же не девочкам волосы поджигать.

Трус и слабак. Нельзя блефовать в таких вещах. Вступил в клетку с тигром — укрощай. Или умирай.

Морозный воздух ударил в лицо. Действительно — снег. Легкий, мягкий… не похож на конфетти.

Визжат девчонки — далеко-далеко. В жизни. На Грани их почти не слышно. А если повезет — скоро не будет слышно нигде.

— Рина, не надо! — это Зинка. — Риночка! Пожалуйста…

— Рина, мы — твои друзья, мы тебе поможем! Давай поговорим…

Алка? Ей-то что надо? Выпендриться? Сериалов насмотрелась? Какое, к черту, «поможем»?! Кто и кому помогает просто так — в этом паршивом мире и в этой паршивой стране?!

— Светлова.

Дэн. Не трогается с места. Правильно. Точнее — неправильно. Если б он хоть шелохнулся — Зорка с чистой совестью сиганула бы вниз. В метель. В ту, что не конфетти.

А сейчас можно обернуться. Перед смертью взгляд не опускают. Даже последние истерички-суицидницы — вроде нее. Предпочитающие мертвых парней живым братьям. Или трусливое бегство от проблем — попыткам их решить.

Жаль, что невысоко. Будет фарс. Почти как у Воробьева.

А повторить со сломанной ногой трудно. Зорка уже в курсе. С десяти лет.

— Это всё из-за тебя! — яростно обернулась Алка к Андрею. — Казанова местного разлива!

Зорка расхохоталась — от души. Аж спугнула ворон на ближайшем дереве. А может, они просто танцуют под музыку смеха. И подпевают хором. Как умеют.

Андрей оглянулся на подругу, на класс, хотел что-то выкрикнуть Алке… и вдруг бросился на Дэна с кулаками:

— Пропусти ее! Ты!..