Каратель - Джессика Гаджиала

— Если бы я знал. Я никогда его не видел. Только слышал, пока был заперт в клетке в подвале прошлой ночью.

— В клетке в подвале, — повторил он, сведя брови.

— Недопонимание об убийстве, которое на самом деле было суицидом.

— А, — произнёс он, будто точно знал, что произошло.

— Оу, подожди, — попросил я, когда у меня в кармане зазвонил телефон. Это было для меня так чуждо, что я подскочил. — Через секунду могут появиться подробности, — объяснил я, разблокировав экран.

— Это… мобильник? Который… звонил?

— Похоже, попугай будет послезавтра часов, скажем, в десять утра. Она заедет и оставит всё необходимое. Я буду писать тебе о том, когда мы вернёмся. Значит, мне нужен твой… что? — спросил я, когда он просто уставился на меня.

— Кто ты такой, чёрт возьми? — спросил он, качая головой. — У тебя вдруг появляется друг, с которым ты отправляешься в путешествие. У тебя есть мобильник, и ты действительно записываешь в него номера. Какого чёрта случилось в том подвале, Люк?

Это на самом деле был хороший вопрос, который мне точно придётся обдумать. Когда-нибудь. Но не сегодня.

— Не знаю, приятель. Наверное, я эволюционирую. Значит, ты поможешь.

— Я, эм, ну, у меня есть время всё изучить.

А я что говорил?

Через день или два, Барретт станет самым главным экспертом по сине-жёлтым ара в стране.

Он был лучшим примером того, что холодные, неэмоциональные люди на самом деле могут стать хорошими товарищами по жизни. Может, он и не собирался целовать этого чёртового попугая в клюв или что-то такое, но будет кормить его, следить за тем, чтобы он спал, срал, упражнялся и вёл себя так, как должен.

***

Через полтора дня я стоял в кабинете Барретта с огромной ухмылкой.

Потому что это больше не был его кабинет. Не совсем. Конечно, стол по-прежнему стоял, и его оборудование было там же, где и всегда, но всё ограниченное свободное пространство превратилось в мини-джунгли для птицы.

Без шуток.

С потолка свисали какие-то штуки, и повсюду стояли огромные искусственные ветки деревьев. Над головой горел свет, с полным спектром, потому что по объяснениям Барретта, видимо, если птицы не получают достаточно правильного освещения, они перестают различать цвета. И он продолжал объяснять, что из-за этого ухудшаются их привычки в еде, потому что они должным образом не видят, что едят.

Клянусь, он рассказывал мне всё это дерьмо три минуты между моим приходом и тем моментом, когда в дверь вошла Эван.

Она вошла, держа на руке вышеупомянутую птицу. Попугай с интересом осматривался, но не казался ни капли напуганным.

— Оу, вау, — произнесла она, резко останавливаясь, секунду глядя на меня большими глазами, а затем посмотрела на Барретта. — Думаю, ты позаботишься о нём лучше, чем я, — сказала она, практически с виноватым видом.

— Я немного почитал о попугаях, но если что-то конкретное, что мне нужно о нём знать?

Ох, Барретт. Любитель фактов. Он даже не знал её имени. Или птицы.

— А, ну, у него не подрезаны крылья, так что он повсюду летает. Кричит, когда солнце встаёт или садится, но не долго. Если дашь ему цветную капусту, он её выбросит. Если дашь ежевику, он… просто не давай ему ежевику. Поверь мне. Он разговаривает, а кусается только тогда, когда пытаешься заставить его сделать что-то, что он не хочет. В целом, он довольно хороший. И он привык к переездам и незнакомцам, так что не должен нервничать или причинять самому себе вред из-за того, что на пару дней окажется вдали от меня.

— Его диета?

— Зёрна, семена в качестве угощений и свежие овощи и фрукты, когда он захочет их поесть.

— Хорошо. Это всё, что мне нужно знать.

— Ну, его зовут Диего, — сказала Эван, приподняв бровь. — Это может тебе понадобиться.