Каратель - Джессика Гаджиала

— Он выбрал дорогу труса и выпил цианида, — парировал Люк, так небрежно относясь ко всему этому и напоминая мне, сколько тьмы он видел. Чёрт, это было выжжено на его коже.

— Не велика потеря, — сказала она, качая головой. Затем она потянулась ко мне, поглаживая мою руку. — Прости, Эвангелина. Я знаю, он был…

— Не надо, — я покачала головой. — Не извиняйся. Это он виноват, что всё это произошло.

— Хорошо. Хорошо, — ответила она. — Давай больше не будем о нём говорить. Давай поговорим о тебе.

И мы говорили.

Почти три часа.

Я никогда не встречала кого-то, кто хотел бы знать все малейшие, мельчайшие подробности моей жизни, начиная с первого свидания и заканчивая тем, на каких языках я разговаривала со своей верой, в своих мечтах, в своей жизни в Нейвсинк Бэнк.

И во время всего этого я чётко ощущала позади себя Люка, который слушал каждое слово, узнал об Эмануэле, который водил меня на местную ярмарку, купил мне цветочный венок и поцеловал меня в первый раз, когда мне было пятнадцать. И ещё Люк узнал, что я понятия не имею, чем хочу заниматься по жизни теперь, когда закончились путешествия.

Он знал обо мне практически всё.

— Уже темнеет, — сказала Габриэла намного позже, выглядывая в окно. — Вам стоит возвращаться, пока не вышли волки.

— Я же тебе говорил, — проворчал Люк, провоцируя меня на смех.

— Вы придёте ещё? Сможете остаться на день или два?

Я посмотрела через плечо на Люка, зная, что не мне одной принимать это решение.

— Мы можем оставаться сколько захочешь, Эван. Моя работа по мне не заскучает.

— Хорошо? — спросила Габриэла, полным надежды голосом.

— Хорошо, — с улыбкой согласилась я.

— Мы можем встретиться? В городе? Завтра?

— Идеально, — согласилась я. — Я хотела посмотреть город.

— Хорошо. Вот, — ответила она, внезапно вставая и хватая биту, которую держала за дверью. — Возьмите это, — сказала она, вручая биту Люку. — И защищай мою девочку.

Люк посмотрел на меня, в его глазах теплело… что-то, что я не могла объяснить.

— Я верну вам её целой и здоровой, обещаю.

После этих слов меня обняли так, будто я уходила на войну.

Затем так же обняли и Люка.

Что, опять же, было уморительно.

И мы ушли в ночь.

— Ты в порядке? — спросил Люк спустя пятнадцать напряжённых минут. Мы оба выдохлись, потому что услышали завывания, из-за которых нам одновременно захотелось перейти на быстрый шаг.

— Это было… тяжело, — призналась я, ища огни мотеля, всё ещё находящиеся вдалеке, но видимые.

— Значит, если Эмануэль был твоим первым поцелуем… — он затих и был явно развеселён.

— Мне было девятнадцать, — ответила я, пожимая плечами. — И он был из Испании. Это произошло на его лодке, — добавила я, качая головой от своей юной наивности. Как большинство молодых девушек, я думала, что это что-то значит. И хоть весь опыт был милым, в разы лучше историй большинства женщин, ничего не продлилось больше той ночи. Я была мрачной, недовольной девушкой, всё проведённое время в Италии, а затем в Камбодже, пока наконец не стряхнула всё это.

— Мило.

Люк не выдал никакой информации о своём первом разе, и, честно говоря, у меня было ощущение, что всё было совершенно запретно.

— Слава богу, — простонала я спустя тридцать минут, когда мы наконец-то вошли в номер мотеля.

Он ничем не был похож на мотель в Техасе. Не было никаких причудливых, современных цветовых схем или модных ванных аксессуаров. Краска на стенах была горчичного цвета. На полах лежала плитка. Кровати были заправлены до отказа. В ванной стояла душевая кабинка, туалетный столик, раковина и унитаз. Всё это было таким, как стоит у строителей в каморках, где всё дёшево, и домой написать не о чем.

Но всё было чисто.

И близко к тому месту, где нам нужно было быть.