Подарок для дочери - Татьяна Любимая

Также на цыпочках подхожу к дивану, собираю с пола лаки, уношу на место. Возвращаюсь.

– Глеб...

Опускаюсь на колени, рассматриваю его, спящего.

Красивый.

Волосы растрепались. Рука потянулась было пригладить их, отдернула ее – еще проснется. Брови дернулись, сошлись на переносице. Нахмурился, губы сжал. Снится что–то наверное.

Тянусь лицом к его лицу. Втягиваю носом запах. Отчетливо чувствуется древесный запах, слабый аромат туалетной воды и его личный, мужской. Вкусно.

Не удержавшись, провожу рукой по щетине. Мягкая.

Ресницы дрогнули.

– Катя? – хрипло.

– Привет, – шепчу.

– Привет. Я уснул? – Глеб принимает сидячее положение, оглядывается, разглаживает обеими руками лицо, смотрит на часы. – Прости.

– Ничего.

– День был тяжелый, ночь прошлую почти не спал…

– Тсс, – останавливаю оправдания, прикладывая палец к его губам. – Ты голодный?

– Нет, – Глеб обхватывает мою кисть своей, нежно целует пальцы, – меня покормили. Маргарита Павловна и Яна решили, что в вашем холодильнике слишком много еды, а я тот, кто его должен опустошить.

Горячее дыхание бьет по коже электрическими разрядами. Прикрываю глаза, отдаваясь необыкновенным ощущениям. Тело отзывается на поцелуи томным желанием.

– Что это?

Мои пальцы оказались на свободе.

Распахиваю глаза. Глеб шокировано рассматривает свои руки. Пытается стереть ярко–розовый лак, но он уже высох.

Хихикаю и зажимаю рот руками.

– Катя? – непонимающе хмурится.

– Это не я! – Машу головой из стороны в сторону. – Это Яна!

Мужчина оглядывается. Яны нет. Ему не смешно ни капельки.

– Как это оттереть?

– Она вылила в раковину жидкость для снятия лака, другой у нас нет.

– Ацетон?

– Неа. Надо в магазин ехать. О, может быть в аптеке есть. У нас за углом работает круглосуточная.

– Отлично.

Глеб рывком поднимается, быстро шагает к выходу. Я за ним. Хорошее настроение улетучилось.

Заглядываю в лицо мужчины, пока он обувается. Движения рваные, резкие.

Обиделся? Разозлился? Пожалел, что приехал?

– Ты вернешься?

Наверное, получилось как–то отчаянно. Еще большее отчаяние он, замерев, увидел на моем лице, в глазах. Я действительно испугалась, что Глеб больше не придет.

– Да к черту все!

В одно мгновение Глеб оказался рядом, поднял мое лицо двумя руками и впился своими губами в мой рот, лишая меня воздуха и ощущения реальности. Даря то, что мне жизненно необходимо именно в этот момент.

Пол под ногами качнулся. Вцепилась в плечи мужчины мертвой хваткой.

В его кармане завибрировал телефон. Не отрываясь от жадного поглощения меня, Глеб вытащил мобильник, заставил его молчать. На ощупь найдя горизонтальную поверхность, бросил телефон туда. Мужская рука вернулась ко мне, точнее на мой затылок. Неровно накрашенный лак цепляет мои волосы, усиливая и делая острее наш феерический поцелуй. Такой долгожданный и такой невозможно головокружительный. Собственнический.

Мы пьем друг друга, не можем напиться. О том, чтобы остановиться, вообще нет ни речи, ни мысли, ни намека.

Глеб задрал на мне подол платья, подхватил под ягодицы, заставив обвить его крепкий торс ногами.

– Куда? – прохрипел, на доли секунды отстранившись.

– Туда, – махнула в сторону своей комнаты. – Нет, дальше, – поправила безумца, когда он чуть не вторгся в гостевую. Хорошо, что наша бабушка уехала, а то неудобно бы вышло.

30. Глеб. Моя.

Ноги переплетены словно лозы винограда, тело к телу. Ни сантиметра пустоты между нами, ни миллиметра. Мы вместе, единое целое. Наконец–то.

Я ждал этого целых семь лет. Почти всю жизнь. Теперь все – моя! Не отпущу, не отдам!

– Ты пахнешь карамелью, – шепчу ей в волосы.

– Ты уже говорил, – Катя улыбается, продолжая рисовать у меня на груди пальцами.