Подарок для дочери - Татьяна Любимая

Дыхание почти восстановлено, тело расслаблено, а вот сердечко еще бьется часто–часто. Как и мое. Шутка ли – за окном рассвет, а мы почти не спали. После первого отрыва – второй, третий. Уже медленнее, чувственнее, с детальным изучением каждой эрогенной клеточки, опьяняющим наслаждением, доведением кульминации до совершенства. И еще, и еще. Дальше – не считая.

– Готов повторять это вечно. Милая, нежная, любимая, желанная, самая красивая. Моя карамелька. Сладкая.

Горячая и темпераментная.

Стискиваю ее крепче, до стона. Каждый ее звук – музыка. Всю ночь с удовольствием слушал.

– Мы не сильно шумели? – поднимает голову. Растрепанная, со сверкающими глазами, шальной улыбкой. Красавица!

Наши губы снова оказываются близко–близко.

– О, шумели мы неприлично громко. Хочешь покажу как?

– Глеб! – хихикая, стыдливо прячет лицо мне в подмышку. Ненадолго. – Что обо мне подумают соседи? А если мы разбудили Яну?

– Соседи пусть завидуют. Будут жаловаться – сделаем громче. А Яна… будем надеяться на крепкий детский сон. Комнаты же не смежные?

– Нет.

– Значит, все хорошо, не переживай.

Но шумоизоляцию надо проверить. На будущее.

Захватываю ее губы в плен. Медленно смакую сладость, будто заново пробую на вкус то нижнюю, то верхнюю губу. Игривый язычок вмешивается, провоцирует на новый заход.

Сцепляю наши кисти в замок, вытягиваю руки вверх, танцуем пальцами в воздухе. Боковым зрением улавливаю розовые ногти. Не я один. В свете яркого утреннего солнца они горят пламенем.

– Глеб! – Катя подскакивает. – Яна скоро проснется! Вставай!

– Рано же еще.

– Дочке в садик, нам на работу! Кое–кто вчера прогулял собеседование!

– Мгм. Какую должность ты мне хотела предложить? – заваливаю смеющуюся красавицу обратно в постель, нависаю сверху.

– Курьер…

– Не солидно.

– Завхоз?

– Обижаешь.

– М–м, телохранитель?

– О–о, телохранитель? Это интересно. Твое тело я готов охранять днем и ночью от всех и вся!

В черный список уже попал один тип. Гориллоподобный.

Толкаясь бедрами, осыпаю поцелуями карамельную шейку, провожу языком по пульсирующей венке. Опять хочу.

– Глеб! – девушка подо мной хохоча извивается. – Прекрати! У меня уже сил нет!

С сожалением отпускаю. Пусть копит силы на следующую ночь и все остальные.

– Давайте прогуляем? – потягиваюсь и переворачиваюсь на бок, подперев голову рукой.

Нескромно любуюсь самой прекрасной женской грудью, что я видел. Она плавно колышется в такт движениям, пока Катя одевается. Попутно моя женщина собирает с пола сорванные с нас вчера вещи.

– Я не могу! Какой пример я покажу коллективу?

Кидает в меня пуговицей. Ловлю на лету – моя. От рубашки.

Опять провоцирует!

Нехотя поднимаюсь. Тело расслаблено и в нужном месте звенит приятной пустотой.

Тянусь за рубашкой в Катиных руках. Не отдает. Дергаю ее вместе с одеждой на себя, впечатывая в свою грудь.

– Ох!

Зажимаю в кольцо.

– Люблю тебя! – вырывается само. Искренне.

– Глеб, – широко распахнутые синие глаза с моим отражением бегают по моему лицу. Вижу, решает: сказать, не сказать. – Ты не поверишь, но мы с Янкой тоже в тебя влюбились. Она вообще… фото твое увидела в журнале и… – зажмуривается. – Нашу встречу Ксюшка подстроила. Я не хотела… то есть хотела, но…

– А ты? – прерываю исповедь. Про подстроенную встречу я в курсе. Если бы не Ксения, мы бы все равно встретились, только по–другому. Я как раз искал повод. – Когда ты в меня влюбилась?

– Я? Мне кажется, я тебя знаю давно. Очень–очень давно. Но не могу вспомнить откуда. Наверное из прошлой жизни.

Где–то за пределами спальни громко и недовольно замяукал кот. Паршивец испортил момент откровений и не дал мне сделать ответное признание.

– Время, Глеб! Еще позавтракать надо!