Подарок для дочери - Татьяна Любимая

Знала бы Кира, что у нас с ее Глебом почти отношения, не улыбалась бы мне так мило. А может, догадывается, поэтому пытается подружиться, найти слабые места, чтобы при случае ударить больнее?

Глеб хотел со мной поговорить. Может быть, планировал как раз рассказать об этой женщине?

– Журнал был практически готов, когда мы вас снимали. Как раз держали козырное место для лучшего клиента.

– Вы мне льстите, Кира, – улыбаюсь женщине. Открытая она, дружелюбная. Хорошая. Это первое впечатление о ней было, как об акуле бизнеса.

Реклама Карамельки на развороте второй и третьей страниц. Статью я уже читала, когда утверждала текст, а фото не видела.

– А классно вы втроем смотритесь, да?

Мы смотримся как настоящая семья. Счастливая. Дружная. Красивая.

Дина рядом с Глебом не была бы такой же эффектной, как мы с Яной.

Алексей талантливый фотограф. Запечатлел момент, когда мы баловались сахарной пудрой, обсыпая ею друг друга. Каждую сладкую пылинку прекрасно видно в солнечном свете. И наши лица – сияющие весельем и… любовью.

Либо это великолепная игра актера…

На другой фотографии Глеб меня обнимает сзади, на третьей – Яна в своем фартуке и колпаке раскатывает на столе мастику.

Дина приносит нам кофе, вазочку со сладостями и испаряется.

– М-м, как вкусно! – Кира подносит чашку к губам. – Глеб красавчик, да?

Мне кажется, Кира меня проверяет – осторожность в голосе слышу или это я себя накручиваю, придумываю то, чего нет.

– Да. Фотографии потрясающие. Передайте Алексею, что я восхищена его работой.

– Обязательно передам. На самом деле Лешка считает, все зависит от людей, которых он снимает. Вот между вам появились искры, даже фотошопа не потребовалось.

Я вспыхиваю. О каких искрах Кира говорит, причем так беззаботно?

Листаю журнал дальше. Рекламные картинки пестрят перед глазами.

– Кира, вы давно знакомы с Глебом? – безразличным тоном спрашиваю, делаю вид, что увлеченно рассматриваю страницу с кухонной утварью.

– С Полежаевым? Да всю жизнь.

У меня такое же чувство – будто я Глеба знаю всю жизнь. Сердце в груди словно в тиски зажали.

– Правда? – губы еле шевелятся.

– Я его помню еще в драных на коленках штанах и с соплями по пояс, – усмехается Кира.

Поднимаю на нее глаза, не веря ушам своим.

– Они с моим младшим братом с детского сада не разлей вода. На соседних горшках сидели. Росли у меня под присмотром, можно сказать. Глебка у нас часто бывал. В школе за одной партой одиннадцать лет проучились, в один институт поступили, потом Глеб уехал в Германию учиться, работал там, приехал недавно, работать начали вместе.

– Ваш брат тоже в рекламе снимается?

В журнале мне попадались фото других мужчин, возможно, один из них Кирин брат?

– Мой брат? В рекламе? Боже упаси! Глеба–то кое–как один раз уговорила, и то он сто раз пожалел уже.

– Один раз?

– Ну, с вами второй, но там даже уговаривать не пришлось, он сразу согласился.

То есть, сейчас Глеб не на съемках. Это радует, но вопросов еще много. Мозг не успевает обрабатывать информацию.

– Я думала, у вас с Глебом отношения, – честно признаюсь Вертинской.

– Да ну что вы, Катя! Полежаев мне как брат. Поверьте, – Кира наклонилась и понизила голос, будто кто–то может нас подслушать, – я до сих пор помню, как я этим пацанам сопли вытирала и шнурки на ботинках завязывала. Они так и остались для меня малявками.

Мы обе захохотали – Кира от воспоминаний, я – представив сопливых пацанов и от облегчения. Как же хорошо, что я не попала в любовный треугольник. Прощайте угрызения совести.

В окно брызнули лучи солнца, прогнали серость кабинета. Мир заиграл новыми красками.

– А чем занимаются Глеб и ваш брат?

– Мебель делают на заказ.

– Мебель?