Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Фуксия пропустила слова няньки мимо ушей – девочку одолевали собственные невеселые думы. Что делать? Бедный отец... Доктор Прунскваллер суетится, суетится... Конечно, он делает все, что может... Но толку, признаться, от его лечения немного. Нет, только она сумеет помочь отцу прийти в себя!

Так, думая каждая о своем, женщины не заметили, как дошли до трапезной залы. Завидев Фуксию еще издалека, Свелтер не упустил случая подчеркнуть свою лояльность – он распахнул дверь трапезной, изображая самую лучезарную улыбку, на которую был только способен. Впрочем, истовость шеф-повара оставалась невостребованной: Фуксия даже не удостоила его взглядом. Оказалось, что юная герцогиня и госпожа Слэгг были последними – остальные уже собрались. Впрочем, традиция и требовала – хозяин праздника, то есть Титус, не должен был торопиться с приходом. Барквентин подошел к исполнению своих новых обязанностей со знание дела.

Войдя в трапезную, Фуксия и старуха поднялись на семь ступенек, что вели на небольшой подиум, где был накрыт стол. Юная герцогиня с неудовольствием огляделась – ну и нашли же место для торжества. Она терпеть не могла трапезную – вечно здесь сквозняк, сырость и полумрак. Словно нет комнаты получше. Девочка была рада, что взгляды присутствующих устремились на Титуса – конечно, на нее сейчас никто не обращает внимания. Это хорошо. Всегда бы так...

И тут Фуксию словно гром поразил – во главе стола стоял... отец! Девочка и понятия не имела, что хлопоты доктора все-таки дадут такие плоды, что отец сможет присутствовать на церемонии. В голове юной герцогини никак не укладывались две противоречивые картины, виденные в один день – отец, сидящий на каменной полке и ухающий, как филин, и отец во главе праздничного стола, хоть и чересчур спокойный, словно пришибленный. И все-таки – ай да доктор, ай да голова! Может, еще есть надежда... А вдруг все ей приснилось? Ну, отец на каменной полке, его вопли... Может, этого вообще не было? Сейчас же он стоит за столом, даже вон губы его шевелятся...

Между тем Свелтер, суетясь, указал няньке на кресло, к тыльной спинке которого была пришпилена крохотная бумажка с подсказкой: «Для челяди». Впрочем, такое кресло не стыдно было бы поставить хоть лорду Сепулкрейву – удобное, пышное, на пружинах. Единственное, пожалуй, неудобство для няньки – соседство с леди Гертрудой, что сидит слева от нее. Подойдя к указанному месту, старуха с тревогой посмотрела на герцогиню. Однако мать виновника торжества не выразила своего нерасположения к няньке, и та, облегченно вздохнув, опустилась в кресло. Кресло оказалось неожиданно низким – подбородок старухи находился теперь примерно на уровне столешницы. Рядом – еще одно кресло, неимоверно высокое. На кресле лежит подушка рубчатого бархата – для Титуса. Кресло специально сделано таким высоким, чтобы присутствующие могли ежесекундно видеть младенца Титуса Гроуна, будущего хозяина Горменгаста.

Справа от кресла с ребенком смирно сидит лорд Сепулкрейв. Его руки вяло покоятся на резных подлокотниках кресла, но глаза ободряюще смотрят на Фуксию, что устроилась на другом конце стола. Фуксия в этот момент смотрит на мать, и смотрит без особого одобрения. По правую и левую сторону от Фуксии расселись соответственно Альфред и Ирма Прунскваллеры. Доктору тоже откровенно скучно на церемонии. Он придирчиво осматривает гостей, ища, над кем бы посмеяться. Наконец эскулап увидел то, что искал – на голове одной из приглашенных дам слегка сбился в сторону парик из вороного конского волоса, открывая взору несколько жиденьких седых прядок. Доктор толкнул под столом колено Фуксии и взглядом указал на невнимательную гостью – оба, переглянувшись, радостно захихикали. Слева от госпожи Гертруды восседала Кора, справа от лорда Сепулкрейва – Кларисса.