Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Впрочем, архивариус и сам устал держать в руках толстенные инкунабулы, где до малейших деталей были расписаны все обряды дома Гроунов на целый год. Воспользовавшись плачем виновника торжества, старик украдкой перелистнул оставшиеся страницы – к его радости, их было всего две. Как только Титус успокоился, новый секретарь лорда Сепулкрейва скороговоркой пробубнил оставшиеся пожелания и отложил фолиант в сторону. Облегченно плюхнувшись в кресло, старик плеснул себе вина – от долгого чтения у него пересохло в горле.

Всему рано или поздно приходит конец – официальная часть ритуала была закончена, а уж сидеть далее за столом или отправляться по своим делам – это личное дело каждого из гостей. Фуксия тут же заявила нарочито слабым голосом, что от духоты у нее ужасно кружится голова, и что она должна подышать немного свежим воздухом. Доктор тут же изъявил желание сопровождать юную герцогиню на улицу – на случай, если она лишится чувств по дороге. Перед уходом Прунскваллер не забыл наказать Флею отвести лорда Сепулкрейва в спальню – «как только все закончится». Даже леди Гертруда решила воспользоваться необычным поводом – приняв из рук удивленной няньки ребенка, она принялась расхаживать с ним взад-вперед, тем не менее постепенно приближаясь к выходу, и приговаривать:

– Будь здоров, расти большой, все прошло, все... Не плачь, не плачь, вырастишь большой, покажу тебе птичек...

Похоже, ребенок так и не внял утешениям матери, потому что начал плакать даже сильнее. Впрочем, герцогиню это не слишком волновало – приблизившись к двери, она обернулась к няньке и прошептала:

– Быстрее забери мальчишку.

Разумеется, старая нянька ожидала от нее подобного маневра, потому даже не выразила удивления и бережно приняла в объятия младенца. Гертруда тут же вышла. Флей, бросив на Свелтера уничтожающий взгляд, взял под руку лорда Сепулкрейва и бережно повел его к выходу. Свелтер тут же смекнул, что его миссия исчерпана – господа ушли, блюда поданы в должном порядке. Гости почти ничего не съели, и теперь за столом жадно насыщался Барквентин – сегодняшнее красноречие разожгло в нем поистине волчий аппетит. Свелтер ничего не имел против Барквентина, к тому же секретарь то и дело благодарно смотрел в сторону шеф-повара. Конечно, благодарил его за вкусные яства, подумал Свелтер гордо. Дружелюбно подмигнув Барквентину и пожелав ему приятного аппетита, шеф-повар отправился восвояси.

Барквентин был голоден, к тому же в отсутствие господ можно было не обременять себя хорошими манерами, что старик и делал. Обглоданные кости летели прямо на богато расшитую скатерть, Барквентин звучно чавкал и чмокал, наливая себе всевозможные напитки. Он совершенно не замечал Кору и Клариссу, которые по-прежнему сидели на своих местах. Аристократки не мигая наблюдали за гастрономическим вандализмом Барквентина.

День начал склоняться к вечеру, и трапезная зала, без того мрачноватая, стала вообще сумеречной. Свечи догорали, а иные и вовсе погасли. Пламя еще горевших свечей играло на тяжелых столовых приборах с фальшивыми гербами Гроунов...

Наконец насытился и Барквентин. Кряхтя, он с сожалением посмотрел на так и не попробованные блюда, стоявшие в середине и на другом конце стола. Впрочем, что-то нужно было оставить и поварятам.

Стирпайк тоже не терял времени даром – когда приглашенные гурьбой устремились к выходу, он воспользовался минутной суетой и умудрился проскользнуть в коридор в общей массе. Теперь же, выждав некоторое время, он потянул ручку двери на себя и с невинным видом вошел в трапезную, вопрошая при этом, что здесь происходит.

И тут произошло неожиданное – погасли еще две свечи, где-то в середине стола раздался странный скрип, звон разбивающейся посуды и ругательства Барквентина.

– В чем дело? – спросил Стирпайк твердо, поскольку теперь у него были все основания интересоваться странными звуками. Словно в аккомпанемент его вопросу послышался визг близнецов.