Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Но оставалось уже немного – у околицы предместья женщина спешилась и сказала лошади:

– Тебе пора назад. Вернешься к хозяину. Заодно он будет знать, что я благополучно добралась до места. Иди же.

Но лошадь почему-то не тронулась с места. Подумав, женщина звучно хлопнула в ладоши возле морды животного. Лошадь испуганно отшатнулась, а потом, повернувшись, мелким шагом затрусила обратно. Женщина наблюдала, как она удаляется, все дальше и дальше, пока совсем не скрылась в темноте.

Проводив лошадь, Кида повернулась к домам и вдруг услышала голоса. Так и есть – собралась толпа, ее заметили, в ее сторону даже тычут пальцами.

На мгновение происходящее показалось женщине нереальным. Не сон ли это? Услужливая память подсказала, что она уже на месте – во всяком случае, если это был сон, то очень яркий, сумевший вобрать в себя каждую деталь. И эта толпа...

Хотя рано или поздно это все равно должно было случиться. Не вечером, так днем, ночью – какая разница. В душе Кида не испытывала ни страха, ни отчаяния, хотя наверняка знала, что встретят ее неласково. Пусть делают, что хотят. Страшнее того, что было, уже не случится.

Кида подняла руку и, словно во сне, поправила выбивавшийся из-под темного покрывала локон. «Я должна выносить ребенка, – сказала Кида себе самой, и собственный голос показался ей далеким и чужим, – и только тогда могу спокойно сказать, что все действительно закончилось. Родится ребенок, и я стану свободна. Свободна от него. И он будет свободен от меня. Я могу со спокойной совестью заснуть. Заснуть навечно».

Нахмурившись, Кида решительно зашагала в сторону предместья. Справа мрачной тенью высился Горменгаст, в котором жил выкормленный ею Титус. Скоро она даст жизнь другому маленькому человечку, чтобы потом точно знать – жила она не зря.

ПОДГОТОВКА К ВЫСТУПЛЕНИЮ

Двенадцать месяцев пролетели незаметно. Титусу пошел второй год. Поговаривают, что именно в этом месяце в сознании ребенка закладывается заряд агрессивности, если эта агрессивность процветает вокруг ребенка. В случае с Титусом это не так чтобы сильно, но проявлялось.

Конечно, Титус Гроун не сможет вспомнить этих дней, когда станет взрослым человеком. Да и кто может с определенностью вспомнить, что повлияло в детстве на формирование его личности?

А пока юный герцог делал отчаянные попытки научиться ходить. Цепляясь за стены и мебель, мальчишка падал, но снова поднимался и шевелил непослушными ножками.

Нянька наблюдала за попытками питомца и радовалась – мальчик спокойный, падает, но не плачет. Волновало няньку только то, что Титус почти не улыбался.

По коридорам Горменгаста теперь часто разносился дробный стук клюки Барквентина – сын Саурдаста старался поспеть всюду, к неудовольствию многих обитателей замка. Новому архивариусу до всего было дело, он поучал всех, кого не лень, отчего многие затаили против него неприязнь.

Впрочем, что бы там ни говорили, а со своими новыми обязанностями старик справлялся отлично. Лето выдалось жаркое, и Барквентин, роясь в старинных книгах, узнал, что и зима будет суровой, а потому нужно запасаться дровами. Об этом он не преминул сообщить главному истопнику, который отвечал и за заготовку дров. Тот, рассердившись на вездесущего секретаря, пообещал отправить в печь его костыль.

А жизнь между тем шла своим чередом. Отцвели сады, наливались соком на ветках плоды.

На речке копошились в вонючем песке насекомые, прохлаждались птицы, прилетевшие сюда на водопой или в поисках съестного.

Разлегшиеся в зеленой ряске лягушки иногда принимались квакать, переговариваясь между собой о лягушачьем житье-бытье. Там, где река была поглубже, в зарослях камыша бродили цапли, высматривая поживу. Звучно крякали утки, завидев в небе какого-нибудь хищника.

Шумели дожди, палило солнце – одним словом, лето.