Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Ты бы пошел на гей-парад как участник? Чтобы заявить миру о своей ориентации? – с сарказмом спросил Сашка. – Да ты ведь даже себе не можешь признаться.

– В чем? – от его слов по спине пробежал холодок.

– Ты знаешь в чем, – небрежно бросил Сашка и, будто пытаясь сдержаться изо всех своих сил, добавил: – Забей…

– Нет, договаривай, – уперся я, мне было крайне важно услышать, что он скажет.

– Отлично! – психанул Сашка. – Твоя бисексуальность сильно смещена в сторону гомо. Но мы делаем вид, что это не так.

– Это неправда! – меня разозлило, что каким-то образом он присоединился к моему отцу.

– Жека, – примирительно поднял руки Сашка. – Какая разница, если это даже и так? Никто не ходит с прибором и не замеряет что-то. Нам комфортно в наших отношениях всем троим, так почему ты, блин, просто не можешь сказать все так, как есть?

– Потому что нечего говорить! – взорвался я. – Ты сейчас как мой отец в точности!

– Знаешь, не надо перекидывать на меня вину, если твой отец промыл тебе мозги! – удивительно: Сашка говорил раздраженно, но не выходил из себя. – Мы принимаем тебя таким, какой ты есть. Что нельзя сказать о тебе самом.

– Это бред! – возмутился я.

– То есть хочешь сказать, что папка с двадцатью разными порнороликами, где парни жарят друг друга, – это случайность? – Сашка начал выходить из себя, а я проклял тот день, когда попросил его разобраться, что не так с моим компом.

– Мы же с тобой… знаешь ли… не…

Он знал, о чем я говорю.

– А-а-а, – протянул он. – То есть только анал делает тебя геем? А поцелуи, взаимная дрочка и отсосы – это так, понарошку типа?

– Мы занимаемся этим и с Лисой! – выпалил я.

– Да, остановимся на ней, – он обернул мой же аргумент против меня. – Давай будем честными: если бы Васа отрастила себе грудь пятого размера и здоровый такой афедрон, вряд ли бы ты пылал к ней прежней страстью.

– Я люблю ее! – я перешел на крик. – И она меня привлекает точно так же, как и ты!

– Я не сказал, что это не так, – Сашка будто сразу сдулся и продолжил устало: – Мы вообще сейчас говорим о разных вещах.

– Да неужели? – я уже не мог быть спокойным, все его намеки были просто возмутительными. Я жил с кучей мужчин в казарме целый год и ни на кого там не кидался.

– Слушай, нет ничего плохого в том, чтобы залипать на гей-порно, любить спать с Василисой и со мной, вообще в наших действиях нет ничего плохого, – сказал Сашка, и я почти успокоился, но потом он все испортил. – Плохо то, что ты считаешь постыдными некоторые моменты и скрываешь их.

– Я ничего не скрываю! – припечатал я. – Или что? Мне докладывать о каждом своем шаге?

– Жеваный крот, че ж ты так завелся-то? – Сашка устало закрыл лицо ладонями, но меня теперь раздражало абсолютно все.

В кои-то веки мой вспыльчивый друг решил проявить терпение и заняться сеансом психоанализа, который мне был совершенно не нужен. Да, я завелся, и меня уже несло.

– Давай определимся. Если уж мы должны быть до конца откровенными друг с другом, – я услышал в своем голосе издевательские нотки и захотел замолчать, но остановиться не смог. – Возможно, это тебе было бы комфортнее, если бы между тобой и Василисой не стоял кто-то третий?

Сашка поднял на меня глаза, и в них была настоящая мука, он сокрушенно покачал головой, но я продолжал, хотя самое время было закрыть рот.

– Или, возможно, тогда нам стоит более откровенно поговорить о тебе и свадьбе твоего брата? О твоем отце? О твоем нежелании, чтобы Лиса проходила психотерапию? – мне следовало захлопнуть рот ладонью, чтобы эти злые слова не вырывались наружу, но я ничего не мог с собой поделать. – Все мы знаем твою склонность к контролю и делению людей на тех, кто с тобой и кто против те…

– Осторожнее! – Сашкин голос зазвучал угрожающе.