Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Он швырнул тряпку на пол, Василиса хотела было возразить ему, но он резко кивнул ей и плотно закрыл дверь, а я продолжал смеяться и не мог остановиться, кровь полилась с новой силой и опять залила глаз, Василиса напряглась, ладонью накрыла мне рот и начала тревожно прислушиваться.

– Я знаю, что он у тебя!

Яростный голос отца раздался совсем рядом, и тут я вспомнил о маме, и смех как рукой сняло, я лишь надеялся, что он не тронул ее.

– Нашел его по кровавым следам? – голос Сашки казался совсем не испуганным, как был минуту назад, и я устало вздохнул: мне никогда не удавалась эта его бесшабашная смелость.

– Поговори мне еще тут, щенок!

Раздался звук какой-то возни, и я ушам своим не мог поверить: неужели он дошел до того, что поднял руку на Сашку? Василиса съежилась, но не двинулась с места, дверь в ванную распахнулась, и показался мой бешеный отец, он открыл рот, чтобы что-то заорать, но наткнулся взглядом на сжавшуюся в комок Василису и вдруг резко остановился, словно налетел на стену. Он открывал и закрывал рот, что выглядело довольно глупо, но Василиса все равно затряслась и заплакала от испуга, я резко поднялся и закрыл подругу собой (по крайней мере надеялся, что это получилось у меня настолько же четко, насколько я хотел, потому что перед глазами все прыгало и качалось).

– Тебе стоит уйти, – прохрипел я.

Отец не двигался с места, перевел взгляд на меня, сверху вниз осмотрел мое лицо и футболку, которая была залита кровью, после чего резко выдохнул, его глаза бегали, пытались выхватить подругу, которая спряталась за моей спиной, а сзади него маячил Сашка, целый и невредимый.

– Нашу дружескую потасовку, Михалыч, предлагаю замять!

Когда-нибудь кто-нибудь оторвет моему другу голову за его длинный язык, но отец будто ничего и не слышал, покачнулся, словно пьяный, отстранил опешившего Сашку и молча вышел из ванной.

– Че эт он? – поинтересовался друг.

– Не знаю, – я услышал, как закрылась входная дверь, и устало опустился на бортик ванны. – Василису увидел – и будто его по голове ударили, а не меня.

– Фигасе ты даешь, подруга, – обратился Сашка к Василисе, но она уже зашлась в сдавленных рыданиях и ничего не ответила, Сашка обнял ее и бормотал, что все позади и ничего страшного не случилось.

– Извините, что прибежал. – Со всех сторон навалилось чувство вины: перед мамой, перед Василисой, перед другом. – Не стоило вас втягивать.

– Не говори ерунды, пожалуйста.

Василиса обернулась, вытерла глаза, сделала пару глубоких вдохов и выдохов и снова принялась обрабатывать мою рану, и только руки ее подрагивали как напоминание о недавнем испуге. Сашка убедился, что все под контролем, и вернулся к мытью полов, я же в недоумении думал о странном поведении отца, пока Василиса обрабатывала мою бровь и причитала, что лучше бы наложить швы. После всех процедур я сидел в комнате друзей, скинув окровавленную одежду и пытаясь соединить развалившийся на части мозг и вернуть четкость взгляду. Василиса, когда закончила с первой помощью, взяла комплект белья и новое полотенце и побежала в душ (боюсь, отец напомнил ей кое-кого), Сашка рылся в комоде в поисках чистых вещей для меня.

– Не буду спрашивать, что случилось, – сказал друг и указал взглядом на кучу из грязной футболки и фартука на полу комнаты. – Не надо быть гением, чтобы догадаться.

– Честно говоря, он реально меня уже достал со своей идеей фикс, – прошептал я, прикрыл глаза и погрузился в спасительную темноту.

– Какой именно? – проворчал Сашка.

– Той, в которой я обязательно под кого-нибудь лягу, – устало пробормотал я. – Чего ему неймется?