Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

В один из вечеров мы сверяли проходные нормативы вступительных испытаний в военное училище с моими последними результатами, и выходило, что я не так уж и плох, что очень удивило моего отца. К этому моменту я уже несколько дней примерялся, как бы поспокойнее выразить ему мысль о том, что я не собираюсь в военное училище, поскольку и вправду не видел для себя такого будущего, хотя хорошо учился и был вынослив и успешен в физподготовке. Просто не хотел носить форму, жить в казарме по уставу и вкушать прочие прелести жизни в системе. У нас с Василисой были совершенно другие планы. Но отец не давал мне вставить и слова, так как знал, что мне все это не по душе, у нас уже было несколько ссор за последние два года, некоторые заканчивались не очень хорошо, другие – более спокойно. Однако в последние месяцы грянуло затишье, и мне думалось, что он махнул на меня рукой, а оказалось, готовил тяжелую артиллерию. Будь я помладше, пришел бы в восторг от того внимания, которое уделял мне отец, сейчас же это тяготило; раздражало, что он совершенно меня не слышит и не хочет понять, что я уже сделал свой выбор и не собираюсь от него отказываться. И тогда я решил пустить в ход свою тяжелую артиллерию. Не скажу, что не было страшно или неловко: я никогда не показывал эту свою сторону родителям, только иногда, помогая маме на кухне, я мог обмолвиться, что для меня это не сыновья повинность, а настоящий восторг. Но она была настолько погружена в себя, что готовила только простые привычные блюда, а если я предлагал новый ингредиент или шаг в обход рецепта, морщилась и отвечала, что у нее совсем на это нет сил, и спустя некоторое время я сдался, выполняя только то, что мама просила (или то, о чем забывала). Например, брал обед на себя, и она никогда не спрашивала, откуда в холодильнике свежий борщ или котлеты по фирменному рецепту бабушки, а просто пожимала плечами и принималась за уборку, потом безучастно лежала в кровати. Мама напоминала мне Василису два года назад, но, когда я попытался аккуратно выведать, что происходит, она сослалась на усталость и недомогание, и единственным, что меня радовало, было то, что отец в последние годы совершенно оставил ее в покое, проводил все свободное время вне дома, иногда возвращаясь лишь переночевать.

Теперь же меня будто отбросило назад во времени: все вечера он проводил дома, разводил бурную деятельность по планированию моего будущего, а также настаивал, чтобы ужины проходили в прежнем режиме, то есть совместно. Маме приходилось выбираться из комнаты, вновь наряжаться в домашнее платье и фартук, завивать волосы и изображать радушную хозяйку, но я видел, что ей это в тягость, все ее движения были замедленными, апатичными, она вымученно улыбалась и за столом ничего не ела. Поэтому со своей тяжелой артиллерией я пошел прямиком к ней в надежде, что смогу порадовать и удивить.

– Мам, – начал я, когда пробрался в ее темную спальню, как только пришел из школы. Она устало подняла глаза. – Я хочу завтра приготовить ужин для всей семьи, как тебе идея?

– Не знаю, милый, – она слабо улыбнулась. – Спасибо за предложение, но я справляюсь. Тебе сейчас стоит беспокоиться о поступлении.

– Нет, мам, ты не поняла, – я постарался звучать убедительно. – Собираюсь приготовить шикарный ужин, чтобы отец понял, почему я не хочу в военное училище, а хочу быть поваром. Он меня не слышит.

– О… – мама вдруг приподнялась на локте и посмотрела на меня чуть внимательнее. – Ты хочешь учиться на повара?

– Для начала да, – сказал я, поскольку не желал сейчас пускаться в длинный разговор о планах на будущее.

– Не думаю, что отец одобрит, – поникла мама.

– Я знаю, что не одобрит, мам, – ответил я. – Потому и хочу показать ему, насколько хорош в этом деле. А я хорош.

– Милый, – мама подозвала меня жестом, и я присел на край кровати рядом с ней. – Не думаю, что отец правильно воспримет твою идею, – она погладила меня по щеке. – Он не считает, что мужчина должен заниматься такими делами.