Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Через несколько минут Жека пробормотал:

– Довольно жутко звучит.

– А мне нравится, – Сашка счастливо вздохнул, и я благодарно сжала его ладонь.

– Знаете, – Жека снова подал голос, – мне немного тревожно становится от этих мотивов, словно кто-то пенопласт крошит или ногтем по доске проводит снова и снова, – его передернуло.

– Ну ладно, следующую песню выбираешь ты, – примирительно сказал Сашка.

– А ты почему поставил «Весну»? – спросила я.

– Это единственный балет на подаренных дисках, – пояснил друг, и на душе у меня стало радужно и тепло.

Наконец вступление закончилось, и я толкнула Жеку, чтобы он выбирал следующую композицию. Он будто только того и ждал – и как только дотерпел? Из динамиков полились первые аккорды одной из лучших песен «Арии» – «Замкнутый круг». Это была и Жекина любимая.

Весь оставшийся вечер мы ставили композиции по очереди, так и не вернувшись к Стравинскому. В какой-то момент нам надоело постоянно вставать, чтобы сменить диски, поэтому Сашка подтащил музыкальный центр поближе, кое-как разместив его между нами. Гитарные рифы, скрипка, устойчивый ритм ударных – все эти звуки закручивались вокруг нас, иногда дополненные прекрасными стихами, но чаще инструментальные. Мы наслаждались и плыли по волнам музыки в полном молчании, нарушаемом лишь редкими комментариями. Вокруг царила гармония и покой, я держала за руки лучших людей в своей жизни, умиротворенная и абсолютно счастливая.

Ближе к ночи, убаюканная одной из баллад «Арии», ощущая, как передо мной стелется дорога сна, я поймала за хвост ускользающую мысль. Я любила моих мальчиков из метро. Не так, как любят родителей, братьев, опекунов или друзей, – а так, как женщина обычно любит мужчину.

Женя

Со дня рождения и музыкального вечера прошло несколько недель, и иногда казалось, что Сашка ведет себя несколько странно, отпускает двусмысленные шуточки и на что-то намекает, но сейчас мне было не до этого: голову занимали куда более важные вопросы. Отец все сильнее затягивал гайки, каждый вечер теперь он являлся раньше, чем обычно, и проводил время за беседами со мной, мама же практически перестала выходить из комнаты, она и раньше нечасто оттуда выбиралась, но теперь, стоило только повернуться ключу в замке, скрывалась в спальне. Вечера с отцом приятными назвать было сложно; он не избивал меня и не повышал голос, но иногда я видел, что он еле сдерживается. В прежние годы он контролировал мои четвертные отметки, результаты по физкультуре и тренировкам по плаванию, а сейчас вообще хотел знать буквально все: регулярно смотрел дневник, интересовался занятиями по подготовке к ЕГЭ и даже несколько раз проверял тетради, словно я был пятиклассником. Откуда-то появился ежедневник, куда он, оказывается, записывал данные моих сдач всех нормативов начиная с седьмого класса. Я чуть было не присвистнул, но вовремя остановил себя: я был на карандаше дольше, чем подозревал. И, конечно, теперь улизнуть из дома к друзьям стало проблемой: слишком уж внимательно отец следил за мной, поэтому я отлучался гораздо реже, чтобы не злить его.