Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Но одни из лучших поваров в мире как раз мужчины, – возразил я.

– Хм-м-м… – мама пожала плечами и снова опустилась на кровать.

– Я мог бы полностью взять готовку на себя, тебе было бы полегче, – выдвинул я следующий аргумент.

– Все-таки не думаю, что из этого получится что-то хорошее, – утомленно подытожила мать, и я не понял, имеет она в виду мою готовку или затею.

– Я все равно попробую, – упрямо заявил я, и она промолчала, словно устав от нашего разговора.

На следующий день по пути из школы я затащил Василису в супермаркет, где мы купили всё необходимое по списку, а потом вместе направились в сторону дома и перебрасывались по пути идеями по поводу предстоящего в моей семье. Василиса немного беспокоилась: она уже знала все милые способы моего отца показать, как он недоволен, но в то же самое время подбадривала меня и полностью поддерживала в идее приготовить ужин, достойный лучшего из ресторанов. К моему удивлению, дома я застал маму при полном параде, она ждала меня на кухне и нервно заламывала руки.

– Составлю тебе компанию, – осторожно сказала она. – Вдруг что-то не получится, помогу немного.

Я лишь усмехнулся: планировал по-настоящему ее удивить, и, забегая вперед, скажу, что мне это удалось. Мама наблюдала со всё возрастающим интересом, и если вначале порывалась помочь с чем-то, то через полчаса смирилась, присев за стол, и мне показалось даже, что в ее голосе проскользнули живые нотки, когда она спрашивала меня о грибном сливочном соусе и об индейке, которую я собирался запечь до хрустящей корочки, но внутри оставить мягкой и сочной. Когда соус был готов, мама принялась накрывать на стол и оформила его более празднично, чем обычно, а я занялся картофельным пюре, а когда раскрыл маме секрет его тягучести, который почерпнул из одной кулинарной передачи, заметил в ее глазах искорки гордости. Улыбка, которую она адресовала мне, была искренней и теплой, и мне показалось, что впервые за долгое время мамино лицо разгладилось: она не хмурилась и выглядела по-настоящему спокойной. Мы увлеклись, а блендер шумел настолько надрывно, что звук открывшейся входной двери прошел совершенно мимо нас, поэтому, когда отец перешагнул порог кухни, мама испуганно подпрыгнула, а я едва не упустил работающий блендер и брызнул картофельным пюре прямо на кафельную плитку.

– Ты почему в фартук вырядился, как баба? – от тихого яростного голоса отца меня пробрала дрожь.

Он застыл в дверях, переводя взгляд с меня на маму, потом на стол и на блендер в моих руках, и при виде жилки, которая билась на его виске, меня прошиб холодный пот.

– Дорогой, я готовила, а Женечка просто немного помог, – тихо прошептала мама, приподнимаясь с места.

– Женечка?! – лицо отца начало краснеть, он повернулся к матери и смерил ее презрительным взглядом. – Что ты сюсюкаешь с ним до сих пор, дура ты безмозглая…

– Я готовил ужин, – резко прервал я его оскорбления, пока мама сползала по стенке на табуретку, с которой встала секунду назад, не до конца понимая, откуда у меня взялись силы и наглость: никогда не решался перебивать его прежде. – Хотел показать тебе, что гожусь не только в военные.

– Что ты сказал? – он прищурился, сделал шаг ко мне, и мама тихо и сдавленно зарыдала.

– Пойду учиться кулинарии, чтобы потом открыть свой ресторан! – твердо припечатал я и, хотя внутри все дрожало и живот противно сводило, распрямил плечи и упрямо посмотрел на отца.

– То есть будешь, как баба, прислуживать в фартуке и прогибаться под начальство в какой-нибудь столовке? – теперь презрительный взгляд достался мне, а потом отец выплюнул мне в лицо: – Может, еще под мужика какого ляжешь, чтобы он тебе ресторан прикупил?

– При чем тут это! – рявкнул я и понял, что от злости вышел из себя. – Почему у тебя все сводится к одному?!

– У меня все сводится к одному?! – проревел отец и схватил меня за грудки.