Осколки - Александра Эльданова

— Я не могу тебе ничего обещать, ты понимаешь?

— Да. А еще я понимаю, что мне без тебя плохо.

— Сережа…

— Я не настаиваю. Но пообещай хотя бы подумать?

— Хорошо, — мне кажется, она согласилась, чтоб я наконец отстал, — я пойду, мне еще домой добираться.

— Я позвоню?

— Я сама позвоню, как кота ветеринару покажу. До свидания.

Я гашу свет, и смотрю окно, как девушка ставит коробку на переднее сиденье, обходит машину, и я на минуту вижу ее лицо в тусклом свете фонаря. Будто на пару лет старше — усталое и замученное. Меня царапает чувство вины — всего-то надо было засунуть свою ублюдскую ревность куда подальше и всем было бы лучше. А еще ты бы не страдал сейчас тут, а был бы с ней рядом, и она бы не смотрела на тебя, как на предмет интерьера — холодно и равнодушно. Идиот.

* * *

Александра.

Пока я добиралась до дома, пока мыла котенка и приводила себя в порядок я старательно гнала от себя назойливую мысль, крутящуюся в голове. Только на меня все равно догнала, когда я потушила свет и осталась один на один с собой. Мне было больно. И тоже очень плохо без него. Без звонков по вечерам, без теплого голоса, без внимательных глаз. Плохо. Случайного касания пальцев сегодня хватило, чтоб у меня все внутри перевернулось. Я успела по-настоящему влюбиться. Верить ли? Действительно все так, как он говорит? Ревность ничего не доказывает, это может быть банальное чувство собственности, уязвленное самолюбие. Но вот взгляд… Тот самый, который я выхватила случайно, через отражения в зеркале — столько там было печали и нежности… Плохо. Но я ведь не могу сделать вид, что ничего не было? И простить не могу. Наверное, самым правильным будет подумать об этом завтра, когда я чуть остыну и успокоюсь.

* * *

Звонок Топольского застал меня в саду — клубника сама себя не соберет, а овсянка с ней в разы вкуснее.

— Привет! Не разбудил?

— Нет, — я присела на траву и медленно выдохнула.

— Это хорошо. Саш, я насчет кота…

— Да, я помню, можешь заехать.

— Десять минут, — пообещал он и отключился.

Я положила трубку, встала и одернула свой видавший виды мятый льняной сарафанчик. Когда-то он был нежно голубым, а теперь вылинял до белизны, но в жару ему нет цены, поэтому пока он не расползется по швам я буду его носить. И если, по мнению кого-то, встречать в нем мужчину, неприлично, то можно пойти со своим мнением куда подальше. Тем более, что долгих разговоров я вести не собиралась — отдам кота, перескажу рекомендации ветеринара и в добрый путь.

Мы с Сергеем не виделись неделю, пока я доводила кота до того состояния, когда его было бы не стыдно отдать. Котенок, кстати, был очень славным, если бы не черный социопат Майбах, который бил всех других котов смертным боем, я бы, наверное, оставила себе кошачьего ребенка.

Я успела почистить всю клубнику от листьев, когда застрекотал домофон.

— У тебя что-то случилось? — как — то странно глядя мимо камеры, сказал Сергей.

— Нет. А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.

— Выйди, посмотри. Может по ошибке к твоим воротам поставили.

Я чертыхнулась, и, не найдя второй шлепанец, прямо босиком отправилась к воротам. Хорошо иметь чистые каменные дорожки — могу позволить себе не искать обувь.

— Что… — начала я, открыв калитку и запнулась, увидев, что имел в виду Сергей.

Похоронный венок. Земля качнулась, я схватилась за стойку ворот.

— Саша? — Топольский сделал шаг ко мне, но я его остановила.

— Все нормально, — я старалась быть спокойной, но просевший голос выдал меня с потрохами — я разглядела надпись на ленте.

— Так, — Сергей переставил венок по другую сторону забора, — пошли.

— Я сама, — слабо сопротивлялась я.

— Ну конечно, — Сергей наклонился, подхватывая меня на руки, — ты одна?

— Одна. Отпусти меня, пожалуйста.

— Чтоб ты прямо тут упала в обморок?

Сергей опустил меня на диван в гостиной и спросил: