Сердце пацана - Ядвига Благосклонная

Только зачем ей такой принц, как я?

Стыд окутал меня со всех сторон, сжимая в тиски, а вместе с ним пришла и непонятная мне злость.

— Гера, — дернула меня мама за рукав пиджака, давящего мне в плечах, — подари учительнице цветы. Будь вежливым мальчиком, — тихо прошептала с надеждой в голосе.

— Ей, — толкнул пацана впереди себя. Встал посреди дороги, пень! — Дай пройти!

Ужом проскользнул в круг, которым окружили Наталью Сергеевну.

— Вот, это вам, — протянул небрежно букет, пока другие стеснялись и робко переглядывались.

Для них все было ново, а от того и страшно. Незнакомая им тетя по-доброму улыбалась, но она была не той, что в садике. Ей предстояла впереди большая миссия: вложить в головы детей азы всех последующих наук. Остальные, что доселе глядели на незнакомку с настороженностью, тотчас же принялись наперебой засыпать учительницу цветами. Среди всех я заметил, нервно топчащую землю, белокурую девчонку. Её букет так и остался в руках до самого первого урока в наших жизнях.

Мы с ней не говорили. Она хотела подойти, но я ловко улизнул, а затем плюхнулся за последнюю парту, закинул ноги на стул и зевнул, подперев руками голову.

С этого и начался первый мой учебный год.

Не испытывая никогда особой тяги к знаниям, я через силу учился и люто ненавидел то время, когда приходилось сидеть на месте. Читать мне давалось легко, писать хуже. Почерк у меня, как заметила Сергеевна, как у курицы лапой. Ну и что! Зато в октябре я пойду на хоккей! Мне мама обещала! И когда вырасту стану, как Фетисов!

В тот день, я впервые попал под раздачу. Не, ну, а че нельзя было играть футбол в коридорах? Ну подумаешь горшок с цветком разбил?! Да кому он вообще нужен был-то?! Тьфу ты!

Мы еще раз рассмеялись, а после я по дурной привычке скользнул взглядом по второй парте. За ней обычно хмурая девчонка, хихикала, а причиной тому был Колька Соколовский. Гоблин вислоухий! Хлюпик и мамин сынок! Я вот сам ходил в школу! Ну с Серым и Вовчиком! А его мамка за руку водила!

— Смотри, — вдруг привлек он ее внимание. В его руках быстро складывалась бумага. Пф-ф! Самолетик! — Запускай! — вручил ей.

Девчонка робко приняла подарок и, заведя руку, запустила в воздух. Завороженно она наблюдала за тем, как он парил в воздухе, а после плавно опустился возле моих ног.

Вот тупица! А если бы загнул концы он бы дольше летел! Ну и пусть дружат! Тоже мне друзья великие! Бе-бе! Скорчив рожицу, я вдруг опустился на корточки, поднял самолетик и побежал в конец класса, на ходу задиристо крикнув:

— Вовка, лови!

Девчонка вскочила с места.

— Отдай! Это мое!

— Ленин сказал делиться! — показал язык, запустив самолетик через весь класс.

— А Сталин сказал свое иметь! — воинственно топнула ногой Дуська.

Она побежала ко мне, но я ловко увернулся, рассмеялся и перепрыгнул через парту. Схватил её рюкзак, ненароком вытряхивая из него все содержимое.

— Упс, — со смехом выплюнул.

Пусть лучше прожжет во мне дыру, чем будет смотреть как на побитого щенка! Вот еще! Нашла кого жалеть!

— Дурак! — крикнула она и стала собирать свои вещи.

Соколовский встал с места, помогая ей.

— Не переживай, я сделаю еще, — улыбнулся Колька.

— Жених и невеста! Жених и невеста! Тили-тили тесто! — заорал Вовка, а только что некоторые вошедшие одноклассники его поддержали и стали водить хороводы вокруг Дуськи и её дохляка.

Губы сжались в тонкую линию. Колька покраснел, а вместе с ним и Дуська. Отнекиваясь и заикаясь, они отскочили друг от друга на несколько шагов. Тогда-то я не выдержал и подставил подножку Соколовскому. Он упал на задницу, а все остальные стали уже смеяться над его неуклюжестью.