Он сказал, что помогает мне по личным причинам, возможно, это он и имел в виду. Возможно, он просто так сильно ненавидел, когда на кого-то вешали ярлык шлюхи, а я представляла собой подходящий проект. Хуже всего то, что для меня это не имело значения. Я все еще чувствовала благодарность за нашу дружбу.

– Ладно, – сказала я, слова казались тяжелыми, и я повторила их, в этот раз громче: – Ладно, идем.

Мы молча дошли до кафе-мороженого, наслаждаясь великолепным солнцем. Наши руки почти соприкоснулись, когда он открыл для меня дверь заведения, и что-то внутри меня пробудилось, подобно приливу, и взмыло вверх, словно цунами. Я заказала два шарика – на два больше, чем съела бы в свой обычный день.

В Бэйне присутствовало нечто такое, что побуждало меня измениться. Попробовать что-то новое. Я взяла мороженое со вкусом фисташек и эскимо. И впервые за долгое время еда действительно имела вкус.

Вкус был новым.

И он мне нравился.

Когда мы вышли из кафе-мороженого, я обернулась и сказала ему:

– Насчет того, что мы держались за руки в клинике доктора Виза… – Я чувствовала себя храброй, но потом Бэйн остановился, развернулся и серьезно посмотрел на меня.

– Верно. Я тогда не подумал. Такого больше не повторится.

– Нет, – возразила я, тоже останавливаясь. Теперь мы были единственными, кто стоял посреди оживленной набережной, мешая остальным людям и абсолютно не заботясь об этом. – Я тут подумала, не могли бы мы это когда-нибудь повторить? Не в каком-то странном или особенном смысле. Я просто хочу знать, что… хм… – сглотнув, я оглянулась, – …могу.

Я никак не могла перестать думать о его татуированной руке на моей ладони. О мгновении, когда дрожащими губами прикоснулась к его на удивление гладкой щеке. Его ноздри раздулись, и что-то, чего я не смогла распознать, промелькнуло в его глазах. Что бы это ни было, Бэйн тщательно взвесил слова, прежде чем произнести их:

– Ладно. – Оттягивая бороду, он посмотрел вокруг, будто кто-то мог за нами наблюдать. – Конечно. Ты хочешь, чтобы это стало неожиданностью, или просто возьмемся за руки прямо сейчас?

Я обдумывала ответ несколько секунд, пока мы возобновляли нашу прогулку. Теперь мы шли рядом друг с другом.

– Удиви меня.

Мы дошли до конца набережной и остановились на светофоре, ожидая, пока загорится зеленый свет, чтобы пересечь улицу. Его ладонь нашла мою, но Бэйн продолжал смотреть на светофор, словно ничего не происходило, со скучающим и равнодушным выражением лица.

– Так хорошо? – прошептал он себе под нос.

– Да.

Глава девятая

Бэйн

Дверной звонок моей матери был цвета блевотины.

Грязный, слишком часто используемый. Прямо как я. Люди приходили и уходили из моей жизни, а Соня Проценко оставалась, в любое время готовая подставить плечо, чтобы я положил на него голову. Ее холодильник всегда забит домашними пельменями и овощными супами. Я чувствовал себя спокойно, зная, что у меня есть настоящая мама. Не то чтобы отношения между нами складывались просто – я не лучший сын в мире. Но и не худший.

К примеру, я всегда ее слушался, так как чувствовал благодарность за то, что она не подвесила мою задницу на крюк еще в детстве, за что я бы даже не стал ее винить. После изнасилования членом русской мафии в восемнадцатилетнем возрасте она сбежала со мной из страны, когда мне оставалось несколько месяцев до третьего дня рождения. Здесь мама поступила в колледж и выучилась на терапевта. Она всегда находила время, чтобы разобраться с проблемами в моей дурацкой школе, чтобы купить мне доску для серфинга и сидеть на пляже в одиночестве – потому что никого не знала и стеснялась первой заговорить с людьми, – наблюдая за мной на соревнованиях.

Так что я регулярно мыл посуду, выносил мусор, помогал соседям чинить крышу и подтягивал оценки, изображая роль безупречного ребенка перед ее друзьями и коллегами.