Алые небеса - Катерина Райдер, Анна Романова

Смотрю на Мэри в упор. Жду окончания речи, полагая, что услышанное должно сразить меня наповал, судя по ехидному взгляду собеседницы. Девушка медлит – смакует момент. Меня начинает распирать от любопытства, но я стоически выдерживаю игру в гляделки, ни разу не моргнув.

– Так-то я русская, – наконец выдаёт американка.

О-о, это многое объясняет… Стоп! Чего? Русская? В смысле?

Явственно слышу в голове бесячий звук всплывающего окна «error». Пытаюсь осмыслить, но чёртов «та-дам» отстреливает каждый раз, когда я повторяю про себя – русская.

– Погоди… Как это? Почему ты русская? В смысле действительно русская? Ну, то есть родом из России? Балалайки, медведи, водка?..

Хоук с деловым видом кивает и словно взрывной волной меня откидывает на спинку скамейки. Проходит не меньше пяти минут, прежде чем начисто сбитая система заканчивает дефрагментацию диска (мозга) и я невероятным усилием воли складываю воедино факты по которым решил, что «заблудшая» – американка, начиная перечислять доводы вслух:

– Твоё имя очень американское, то есть совсем американское, и ты прилетела из штатов. Я видел бирку на чемодане. Говоришь на английском без явного акцента. В списке кандидатов стояла пометка о дипломе Калифорнийского технологического института. А теперь, значит, – русская?

– Да, понимаю, – невозмутимо отвечает девушка. – Мэри Хоук звучит сугубо по-американски. Мне было проще изменить имя, пока я училась в Америке, чем пытаться каждого встречного научить произносить Маша или Мария правильно. А фамилия моя Соколова. В переводе на английский и есть Хоук.

– Ма-ша… – по слогам протягиваю я, примеряясь. И совсем не сложно. – Тогда понятно, почему Маша из России, – язвительно улыбаюсь, – так бодро расправилась с соджу, которое я, вообще-то, покупал себе!

Мэри, которая Мария, которая Соколова, которая не американка, а русская, звучно цокает языком, в очередной раз намекая на то, что шуточки у меня так себе. Снова улыбаюсь, не знаю почему. Возможно, от того, что девушке удалось меня удивить, а подобное случается нечасто, я бы даже сказал – никогда. Привычка всё контролировать начисто избавила моё «завтра» от спонтанностей и неожиданностей. До вчерашнего дня… До того самого мгновения, когда я увидел на пешеходном переходе потерянную иностранку.

Хм… выходит Мэри, нет, Мария сделала невозможное – обратила мои константы в переменные.

– Ладно, поздно уже, думаю, пора домой, – внезапно вскакивает на ноги Хоук, чёрт, Соколова.

Из-за этой путаницы с именами, не успеваю ни возразить, ни вообще хоть как-то внятно среагировать, просто смотрю, как собеседница начинает собирать остатки нашего ужина, складывая мусор по пакетам.

Молча следую примеру – передаю девушке приборы и использованные салфетки, после чего обращаю внимание на её неуклюжие ковыляния к урне. Должно быть, сегодняшнее падение усугубило вчерашнюю травму – моя вина…

– Болит? – скорее констатирую, нежели спрашиваю.

Мэри, по своему обыкновению, отмахивается, заверяя, что всё в порядке. Ну, конечно, а то я не вижу – поджимает лапу, как свалившийся с крыши котёнок.

Недолго думая, присаживаюсь на корточки перед девушкой, похлопывая себя по плечу. Донести потерпевшую до отеля – меньшее, что я могу сделать.

Проходит пять секунд, десять – никакой реакции. Уснула что ли?

Оборачиваюсь, глядя в неморгающие карие «блюдца», излучающие замешательство.

– Ну, чего смотришь? Запрыгивай, – объясняю, на тот случай, если янки…(Ащщ!!!), русская не понимает, что от неё требуется, и для большей убедительности снова стучу ладонью по загривку.

– Серьёзно, что ли? – еле шевеля челюстью, уточняет Маша, на что я уверенно киваю. – Ладно, но потом не упрекай меня в том, что я на тебе езжу, – предупреждает она и крайне нерешительно забирается на спину.