Притворись моим другом - Иоланта Палла

Её лицо подобно белым простыням. Смотрится неестественно, и я понимаю, что райские деньки остались позади. Стою в дверном проеме и смотрю на этих двоих, которые вознамерились скрыть правду. Чувствую это.

- Что случилось? – чеканю каждое слово, ощущая вибрацию органов внутри.

Случилось. Точно.

- Ничего, сынок. Все в порядке, - мама, как всегда, полна показного оптимизма.

Отец отворачивается. Показывать спину в его стиле. Рюкзак падает около ног. Делаю пару шагов вперед, скрывая, как на самом деле меня ломает.

- Тогда почему ты все еще в постели?

Мама облизывает сухие губы и пожимает плечами. Уродливая улыбка доброжелательности портит её лицо, а не украшает. Она настолько фальшива, что я готов снести стену кулаками.

- Хочется поваляться.

- Мам, - выжимаю из себя, - мы же договаривались не притворяться.

Плюю на то, что подумает отец. Мне хочется вернуть настоящую мать, а не храбрящуюся леди, в которой нет ни капли МОЕЙ матери.

- Руслан…

- Что случилось? – повторяю вопрос, но он застывает в воздухе.

Во взгляде мамы читается сожаление и боль. Видеть тяжело, а ощущать и вовсе смерти подобно.

- Вере стало плохо, - отец поднимается и берет со стула пиджак, - я вызвал Алису. На этом все.

В груди долбит сердце. Гулко. Мощно. Смотрю на то, как отец выходит из комнаты, и после некоторого замешательства следую за ним. Он ничего не говорит больше, скрывается на кухне и сразу открывает шкафчик с коллекционными бутылками. Откупоривает одну и даже стакан взять не удосуживается. Делает несколько глотков прямо с горла. На него это совсем не похоже. Никто из нас не начинает разговор, и напряжение свистит, как чайник на плите.

- Вера отказывается от госпитализации, - трет лицо руками и бросает на меня расфокусированный взгляд, - думаю, и ты не сможешь её переубедить.

Сглатываю противный шар, которые застрял в горле, сдавливая его настолько сильно, что процесс дыхания прервался.

- Каковы шансы, что ей станет лучше, если она будет в больнице? – хриплю, глядя на отца.

Как бы я к нему не относился, сейчас хочу, чтобы он сотворил чудо. Только Борис Власов не волшебник. Он тяжело выдыхает и упирается руками в край стола. В глазах нечитаемые эмоции. Я сжимаю кулаки, потому что тишина хуже тикающей бомбы.

- В прошлый раз нам сказали, что осталось два-три месяца, - произносит отец, впиваясь взглядом в окно, - это было летом, Руслан.

Он смотрит на меня. Не нужно быть великим математиком, чтобы понять, время вышло…

Холодею. Стены стремительно сужаются. Отступаю назад.

- Руслан…

- Мне нужно, - сиплю, продолжаю просачиваться в коридор, - одному побыть.

Не слышу, что отвечает предок. В ушах звон, будто кто-то неудачно провернул фокус с бокалами. Бреду к своему мотоциклу и на автомате завожу мотор. Еду заторможено. В спину несколько раз сигналят. В пору сменить транспорт, но я так сильно горю, что не замечаю холода. Лавирую между машинами и останавливаюсь около дома Серого. Долго сижу в одном положении и рассматриваю памятную запись. Прихожу в себя, когда друг трясет за плечо и кивает на дверь.

Идёт снег. Мокрый. Превращающий пейзаж в грязное месиво. В душе так же гадко.

- Тёть Вера? – спрашивает, стоит нам оказаться в квартире.

Киваю. Он без слов хлопает по плечу. Идём в гостиную, где я сажусь на диван. Мысли разбредаются, и я пытаюсь вернуться к источнику позитива. Майоровой, но она молчит. Не отвечает, когда я набираю ей со смартфона Серого. Свой гаджет я неосмотрительно забыл дома.

- Может, она на незнакомые номера не отвечает, - слышу голос друга через пелену и опускаю голову, с усердием потирая пальцами виски, - сейчас напишу, что это ты пытаешься дозвониться.

Лазаренко говорит еще что-то, но я не слышу. Два-три месяца…

Они прошли.

Слишком быстро. Время вышло. Гейм овер, Власов.