Мой палач - Дана Блэк

Но у стола собираются родители, спинами его загораживают, и я перестаю его видеть.

Глава 17. Решил действовать - закрой двери для сомнений

На пляж идем через лес, как вчера, солнце за несколько часов все высушило, и деревья, и траву, и землю, и можно даже решить, что мне этой ночью все привиделось, но нет.

Аня шагает впереди и оглядывается по сторонам.

Что-то высматривает с сосредоточенным видом, и я тоже, вглядом пробегаюсь по полянке, на которой вчера ее поймал.

И замечаю.

Белый, в пятнах от травы и земли комок под деревом.

Ее купальник.

Я ведь сам эти трусики снял, а она не нашла.

Смотрю ей в спину.

Она идет и сжимает телефон, но сотовый отключен, знаю, мои сообщения до нее не доходят. Ей надо, чтобы я подошел, а мне надо, чтобы она вспомнила.

Очень надо.

Ночью не устоял, темень и вокруг никого, и она, с прежней жадностью отвечающая на поцелуи. Не стоило, но я опять себе вру, чем эта поездка на базу закончится я понимал сразу.

Выходим на пляж.

- Ты взял шампанское? - громким шепотом спрашивают девушки у Антона, шагающего впереди меня.

- Нет, мама смотрела, - отзывается он раздраженно, идет и бесится, ему до совершеннолетия осталась какая-то неделя, и сейчас он теряет авторитет. - Но я со вчера кое-что припрятал вон там, в воде, - Антон машет рукой в сторону зарослей камышей и бросает быстрый взгляд на Лизу, та шагает под ручку с одной из родительниц и увлеченно треплется про свой институт и Ницще, и что это кощунство - не включить такого умного мужика в учебную программу.

- Лежаков на всех не хватит, - говорит Лиза, оглядывает забитый народом пляж. - Тогда дети, берите покрывала. А я хочу с комфортом позагорать.

Долго ищем место, потом все суетятся, под зонтики ставят корзинки с едой, раздеваются.

Я тоже стягиваю рубашку и брюки, ногой загребаю раскаленный песок. Смотрю на голубую гладь озера, возле берега брызгается и визжит малышня, дальше на надувных матрасах и лодках плавают отдыхающие.

Спускаю на глаза солнечные очки.

- А эта не раздевается, - слышу голоса совсем рядом и тихий смех, тонкий палец с синим лаком упирается в Аню.

Аня топчется возле Лизы, сжимает перекинутую через плечо пляжную сумку и, кажется такой потеряной, что мне хочется подойти и спросить в чем дело.

- Может, у нее зона бикини волосатая, - хихикают над ухом. - Знаешь же, она в каком-то закрытом пансионе училась. От Минобороны, типа элита. У маминой знакомой дочка там учится. И у них даже тумбочки проверяют, бритвы и эпиляторы, ничего такое нельзя. Она точно волосатая.

Смотрю на Аню и мне еще жарче становится, я-то помню, гладкий лобок и мягкий пушок в промежности, и запах, с ума сводил, я как первобытный человек, утративший весь опыт, что люди веками копили, чуял лишь самку, лишь нестерпимую потребность владеть.

- А еще она парней шугается, - продолжают эти сплетницы мыть кости моей маленькой. - Сейчас живет у отца, и у нее там какая-то нянька, постоянно с ней, даже уроки у нее проверяет.

Поворачиваюсь на девушек.

Обе плюхнулись на расстеленное на песке покрывало, сверкают попами в черных стрингах и заливисто смеются. Этим доморощенным стервам невдомек, что полураздетые тела наблюдать скучно, это убивает фантазию, и остается банальное желание засадить по самые гланды. Мужчинам нравится скромность, и это не миф, впервые раздеть ее в спальне, уложить в кровать и смотреть на то, что под одеждой было скрыто, трогать - это почти секс.

- Даш, позови к нам сестру Антона, - просят эти язвы подошедшую одноклассницу. - Поржем хоть.

Вся троица смотрит на Аню. Та рассеянно топчется в сторонке, не знает, куда присесть. Мнет платье, не снимает.

Она же трусики в лесу потеряла, нет у нее купальника.

Даша, виляя бедрами, идет к ней. Что-то говорит, смеется. Аня доверчиво улыбается. Неуверенно шагает в нашу сторону.