Екатерина Великая. Роман императрицы - Валишевский Казимир Феликсович (1892)

В 1754 году она погружена в подобные размышления, но давно ожидаемое событие прервало ее чтение, расстроило обычное, довольно монотонное течение ее жизни и внесло в эту жизнь значительные перемены. Она сделалась матерью.

V

Как это случилось? Вопрос кажется странным, однако ни один пункт во всей ее биографии не вызывал стольких прений и споров. Не следует забывать, что прошло уже десять лет со свадьбы великой княгини, десять лет, в течение которых ее союз с Петром оставался бесплодным, а отношения супругов становились все холоднее. Письмо великого князя к жене, помещенное в приложении к русскому переводу «Записок…» Екатерины и относящееся к 1746 году, довольно ясно указывает на полный разрыв. Вот оно дословно:

«Madam,

«Je vous prie de ne point vous incommodes cette nuis de dormir avec moi car il n’est plus le tems de me tromper, le let a été trop étroit, après deux semaines de separation de vous aujourd’hui apres mide. Votre très intortuné mari qui vous ne daignez jamais de ce nom.

Peter»[10].

Между тем, несмотря на уединенную жизнь и строгий надзор, Екатерина подвергалась многочисленным искушениям и преследованиям, добродетель ее находилась в постоянной опасности, и сама она, по выражению русского историка, как бы погружена в атмосферу любви.

В своих «Записках…» она сознается, что, не будучи, собственно говоря, красивой, все же умела нравиться; в этом заключалась ее «сила». Она звала любовь и распространяла ее вокруг себя. Мы видели, как муж ее наставницы сам пал жертвой этой «эпидемии». Екатерина избегла, надо сказать, первых опасностей. Не похитила у Марии Семеновны ласки ее мужа, но в этом мало заслуги с ее стороны, так как она находила его некрасивым, глупым и неуклюжим как телом, так и умом. Смертельно скучала летом 1749 года, часть которого ей пришлось провести в имении Чоглоковых – Раеве. Почти каждый день виделась с молодым графом Кириллом Разумовским, соседом по имению, приезжавшим обедать и ужинать и возвращавшимся затем в Покровское, делая, таким образом, каждый раз верст шестьдесят. Двадцать лет спустя Екатерине вздумалось спросить, что побуждало его приезжать каждый день и делить скуку великокняжеского двора, когда он имел возможность собирать в собственном своем доме лучшее московское общество. «Любовь», – ответил он, не колеблясь ни секунды. «Любовь? Но кого же вы могли любить в Раеве?» – «Вас». Она расхохоталась. Ей это и в голову не приходило.

Дела не всегда обстояли так. Чоглоков некрасив, Разумовский слишком скромен. Явились другие, не обладавшие ни недостатком одного, ни достоинствами другого. Во-первых, при дворе в 1751 году появился снова Захар Чернышев, удаленный в 1745 году. Он находит, что Екатерина похорошела, и не стесняясь высказывает ей это. Она с удовольствием его слушает. Во время бала, когда по моде того времени гости обмениваются «девизами» – узенькими бумажками, на которых написаны стихи, более или менее удачные, смотря по находчивости сочинителя, он посылает ей любовную записку, полную страстных признаний. Эта игра ей нравится, и она с удовольствием ее продолжает. Он хочет проникнуть в ее комнату, намереваясь переодеться для этого лакеем, но она указывает ему на опасность такого предприятия, и они возвращаются к переписке посредством «девизов».

Часть этой переписки нам известна: издана без обозначения автора как образчик слога знатной дамы восемнадцатого века, состоящей в переписке со своим любовником. Содержание ее не оставляет сомнений в том, что Захар Чернышев имел право на это звание.