Дикарь - Надежда Мельникова

По всему видно, что у женщин натянутые отношения.

— Алла уже и роман с директором завела, — смеётся Светлана, — у секретарши его отбила. Только он уже давно женат и Алкой только пользуется.

От последних слов мне становится не по себе. Я начинаю копаться в ящиках стола. Не потому что мне очень нужно оттуда что-то достать, просто я вспоминаю, как совсем недавно попользовались мной.

На следующий день после возвращения в город я отправилась к Елизавете. Я смотрела на её длинные острые малиновые ногти и пыталась не принимать на свой счёт её оскорбления. Она никак не могла смириться, что у меня ничего не вышло. Как оказалось, бывшая жена дикаря только грозилась кого-то прислать на моё место в деревню. На самом деле она до последнего надеялась, что я получу подпись Михайлова.

А потом вдруг откинулась в большое кресло и, покрутившись в нём, мечтательно отбросила волосы и сообщила, что поедет за подписью сама.

Мне почему-то это не понравилось. Все знают, что бывших жен не бывает. И я ни капли не сомневаюсь, что у дикаря с этой очень красивой, ухоженной женщиной снова всё вспыхнет. Мне ли не знать, какой он там в лесу голодный сидит. Только если меня он сразу выкинул, то с ней…

И то, что там Степановна говорила: мол, сделала Елизавета нечто ужасное, — так мужики, они красавицам всё прощают. Перед лицом в тот момент тут же встал сам Михайлов: тёмный хищный взгляд, смуглая шея, мощная грудь. Почему-то всплыли картинки того, как он рубил дрова.

Прогнав воспоминания, я послала сама себя на хер! Отругала за то, что вообще об этом думала… Мне за съемную квартиру долг отдавать, а я о мужике мечтаю, который ни во что меня не ставил и вообще использовал.

Но это было пару дней назад. А сегодня я устроилась в соцслужбу. Зажмуриваюсь и, отмерев, возвращаюсь в рабочую атмосферу, в реальность, где Светлана как раз продолжает свой рассказ.

— Из-за нехватки людей и в связи с нововведениями начальство требует всё больше. А кто пойдёт к нам, кому этот геморрой нужен? Если пенсионеры боятся давать данные о своих счетах. О деньгах. Как будто мы воровки. И я всё чаще задумываюсь над увольнением. Не так клиенты достают, как начальство и их новые правила. Нововведения такие сейчас, кошмар: каждый год мы должны предоставлять информацию о депозитах и счетах наших бабушек. Если они есть, то надо брать в банках расписку. Дурдом, Забава, просто дурдом. А если пенсионер говорит, что депозита нет, а в итоге в налоговой его обнаруживают, то винят — кого, ты думаешь? Правильно! Социального работника. Нас тут ни во что не ставят. Если есть какой-то участок, то надо, чтобы документы были о земле, сколько соток там... И так далее. Опять же, если есть дети, которые работают за границей, и если они прописаны там, то надо, чтобы они выслали документы с места работы. И за всё это отвечаем снова мы.

Ну и работу я нашла. Можно только позавидовать.

В этот момент у меня срабатывает мобильный. Узнаю номер бывшего работодателя. Без особого удовольствия поднимаю трубку.

— Забава, здравствуй. Это Елизавета. Ты не знаешь, агроусадьба этого гнусного типа ещё существует? Дома его нет, — смеётся. — Могу поспорить, её уже и в помине нет, скорей всего, он уже все похерил, как обычно.

Не могу себя заставить ответить. Она уже там. И сумела дозвониться. Ничего удивительного. У меня-то самый дешёвый оператор связи и аппарат старый, а у Елизаветы явно премиум-класса, да и сам телефон новый, даже в деревне справляется.

Глава 18

Глава 18

— Спасибо тебе, Забавушка! — Открывает передо мной дверь, выпуская из квартиры, моя «первая бабушка». — И картошки начистила, и посуду помыла, и продуктов купила.

— До свидания. Не забывайте измерять давление.

— Спасибо тебе, Забавушка. Доброго дня.