Сведенные судьбой - Лиза Клейпас (2023)

— Возможно, это вам только кажется, но это совсем не означает, что они не соответствуют действительности. — Сложив стрелы в кожаный колчан, Габриель подошел, чтобы помочь ей.

— В моем случае это абсолютная неправда, — сказала Пандора. — Мой смех звучит как серенада древесной лягушки, которая катается на ржавой калитке.

Габриель улыбнулся:

— Твой смех звучит как серебряные колокольчики, звенящие от летнего ветра.

— Это совсем не так, — насупилась Пандора.

— Но я слышу именно так. — Интимная нотка в его голосе вызвала у нее внутреннюю дрожь, которая прошла по сети обостренных, натянутых нервов.

Не позволяя себе взглянуть на него, Пандора слегка замешкалась возле целого пучка стрел в одной мишени. Стрелы вонзились глубоко и близко друг в друга, словно клиньями выбивая из мишени набивку из льняной кудели и стружек. Это, конечно, была мишень Габриеля. Он посылал стрелы с невозмутимой легкостью, всякий раз поражая золотой кружок в центре.

Пандора покрутила стрелы и осторожно вытащила, стараясь не сломать тополиное древко, а после того как она передала Габриелю последнюю стрелу, начала снимать перчатку для стрельбы, у которой кожаные напальчники соединялись с плотно прилегающими ремешками, и все это крепилось к манжете на кисти.

— Вы потрясающий стрелок, — сказала она, заковырявшись с маленькой пряжкой.

— Годы тренировок. — Габриель взялся за пряжку и быстро расстегнул ее.

— И талант. — Пандора не позволила ему злоупотребить скромностью. — Кажется, что вы во всем добиваетесь совершенства. — Она стояла неподвижно, когда Габриель взял ее за другую руку и принялся распускать шнуровку на нарукавнике из марокканской кожи, и, запинаясь, добавила: — Полагаю, люди от вас именно этого и ждут.

— Моя семья — нет, но все остальные… — Он поколебался. — Они склонны замечать мои ошибки и откладывать их в памяти.

— Вы придерживаетесь высоких стандартов? — предположила она. — Вами руководит сознание вашего положения и имени?

Взгляд его был уклончив, и она поняла: он не из тех, кто нуждается в сочувствии.

— Я в какой-то момент понял, что лучше проявлять осторожность и не показывать свои слабости.

— У вас есть слабости? — Пандора сделала вид, что поражена.

— Много, — удрученно признался Габриель, затем бережно снял с нее нарукавник и засунул в боковой карман на колчане.

Они стояли так близко друг к другу, что Пандора увидела, как тонкие серебряные нити пронзают полупрозрачную глубину его голубых глаз.

— Скажите мне самую ужасную вещь о себе, — неожиданно попросила она.

Странное выражение вдруг появилось на его лице. Выражение неловкости и… стыда?

— Я расскажу, — тихо пообещал он. — Но предпочел бы поговорить об этом позже, наедине.

— Это имеет какое-то отношение к… женщинам? — Пульс Пандоры барабанной дробью тревожно забился у горла и на запястьях.

Он искоса взглянул на нее.

— Да.

О господи, нет! Нет! Слишком расстроенная, чтобы контролировать себя, Пандора выпалила:

— Я знаю. У вас сифилис.

Вздрогнув, Габриель уставился на спутницу. Колчан со стрелами стукнулся о землю.

— Что?

— Я знаю, вы наверняка его уже подхватили, — продолжала частить Пандора, пока он тянул ее за ближнюю мишень, а потом за насыпь, чтобы их не увидели из дома. — Бог знает сколько видов его существует — английский, французский, баварский, турецкий…

— Пандора, подождите! — Габриель легко встряхнул ее, чтобы привлечь внимание к себе, но слова продолжали сыпаться из нее.

— …А еще испанский, немецкий, австралийский…

— У меня никогда не было сифилиса, — остановил он девушку.

— Какого?

— Всех их.

Глаза у Пандоры стали большие, как блюдца.

— Вы подхватили весь набор?

— Нет, дьявол…