За время их поездки солнце успело полностью перевалиться за горизонт. В тот момент, когда они приехали, Оливия с трудом разомкнула глаза, но еще труднее было что-то увидеть сквозь темноту. Она чувствовала, как дорожное платье было до невозможности помято, и сама она очень устала. Поняв, где они находятся, Оливия прильнула к окну от любопытства. Из окон огромного здания горели огни, а в центре двора стоял немереных размеров фонтан с фигурками посередине. Больше ей не было дано разглядеть что-либо. «Наверное, сейчас самое время для ужина» — предположила она. Когда Оливия оглянулась, Лили уже вышла из кареты и все ждали только ее. Вне экипажа она слышала чужие голоса. К ней протянулась мужская рука, и она рефлексивно вложила в нее свою. Выйдя из кареты, Оливия выпрямилась.

На улице горели фонари. В дополнение пара лакеев освещала канделябрами улицу. Она окинула взглядом близ нее стоящих лиц: толпы слуг разгружали их тяжелые сундуки, ее мать, которая беседовала с надменной и красивой леди, чье лицо было темнее всех присутствующих, и сам герцог Лендский, все еще держащий Оливию за руку. Она точно как обожженная выхватила ее и прижала к себе. Присев в реверансе перед хозяевами дома, ей представили вдовствующую герцогиню Лендскую. Исполненный важности образ матери — тиранши заставил Оливию сжаться и почувствовать себя неуютно. Справившись с формальными приличиями, все направились во внутрь.

Саймон подставил локоть Оливии, и она покорно положила свою руку.

— Я рад тебя видеть, — прошептал он.

Оливия не отреагировала, но Саймон уловил, как дрогнули уголки ее губ.

— Приятно слышать, милорд, — непринужденно дала она ответ.

Саймон успел лишь открыть рот, как почувствовал, что кто-то зацепился за другой его локоть. Это была его мать.

Оливия заметила ледяной блеск в глазах матери и сына, пристально смотрящих друг на друга. Это было похоже на противостояние хладнокровных змей. Но жест герцогини ясно читался как: «Я не хочу, чтобы вы оставались одни».

Войдя в дом, сердце Оливии едва не лопнуло от восторга: холл был настолько большим, что его можно было с легкостью перепутать с бальным залом. Роскошные бежевые обои, украшающие стены, высокие расписные потолки с невероятных размеров хрустальной люстрой. Всюду стояли цветы, создававшие уют. Маленькие колонны были обвиты лианами из серебра. Лили без перебоя нахваливала дом герцогине. Но та и ухом не вела, словно никого не было. Такое высокомерие Оливию очень задело. Ей так хотелось остановить Лили с ее сладкими, но напрасными речами.

— Все ли гости уже прибыли? — спрашивала мать.

— Еще нет. Скоро все соберутся на ужин в гостиной, — отвечал Саймон. — Вы, должно быть, устали. Для вас уже приготовили комнаты. Ужин начнется минут через двадцать. Как будете готовы, присоединяйтесь. Вас проводят.

Саймон поднес руку Оливии к губам, как типичный галантный джентльмен. И все-таки она не могла понять, почему ее так будоражит, когда он прикасается к ней. Она откинула размышления в этом ключе и вместе с матерью последовала за горничной, ведущей в их комнаты.

Глава 15

«Остановлюсь на зеленом» — наконец, решила Оливия спустя вечность. Этот цвет платья ей вполне подходит.

Пока камеристка помогала ей с платьем и прической, Оливия не могла спокойно сидеть: она оглядывала помещение, которое будет ее комнатой на протяжении недели. Везде стояли цветы, где только было свободное место, стены отделаны в нежных светлых оттенках, а кровать усыпана подушками разных размеров. Несмотря на то, что Оливия не любила изобилие подушек на постели, ей не хотелось ничего менять, потому что боялась нарушить композицию.