Сложности - Кристен Эшли

— Ты даешь понять, что она — твое дело, и я понимаю это. Но со всем уважением к тебе, с тем самым, что ты, очевидно, оказываешь Грете, просто хочу сказать, что мы связаны. Она — хорошая женщина. Но мы не двинемся дальше, и она понимает почему. Я здесь как друг и потому что мне нравится слушать ее пение.

Джемини не разрывал зрительного контакта, когда повторил:

— Угу.

— Это — все, что я могу дать тебе, мужик, — негромко сказал Хикс.

Джемини склонил голову набок, но сказал одно:

— Я передам ей, что ты здесь.

С этими словами он скользнул прочь, растворяясь в своем клубе с той легкостью, которая дана только при рождении, и уверенностью, которую никто не смог бы сымитировать, как бы ни старался.

Бармен подал пиво, и Хикс сделал глоток, наблюдая, как выходит пианист. Но когда она появилась спустя минуту, ему пришлось втянуть в себя воздух.

На ней было другое платье. В этот раз блестящее темно-красное атласное, которое складками собиралось на талии и бедрах. Низкий глубокий вырез открывал декольте, руки были обнажены, подол обрезан выше колен.

Ее волосы были убраны назад в огромный пучок локонов на затылке, но вокруг лица ниспадало несколько густых прядей, концы некоторых касались ключиц.

В ушах виднелись большие серьги со стразами, спускающиеся вниз, на запястье блестели несколько браслетов. Ноги были обуты в сандалии на шпильках с крупными стразами и ремешками, охватывающими лодыжки и проходящими по пальцам.

И ее прекрасное лицо было накрашено так же, как в прошлую субботу.

Ярко и дерзко.

«Черт. Вот черт».

Она была великолепна.

Настолько великолепна, что он даже не сразу заметил, что Грета нервно осматривает столики перед сценой, в то же время даже на каблуках грациозно, но очень быстро, двигаясь к пианисту. При ее появлении раздались негромкие уважительные аплодисменты.

Она наклонилась к пианисту и что-то сказала. Он покачал головой. Она положила ладонь на его руку и продолжила говорить. Он продолжал качать головой, произнеся несколько слов, а затем обвел взглядом толпу.

Хикс заметил, что глаза пианиста немного задержались на нем, затем он перевел взгляд на Грету и быстро что-то проговорил.

Она застыла и побледнела, затем отвернулась и также напряженно пошла к микрофону, установленному за роялем в центре сцены.

— Привет, всем, — сказала она, и последующие аплодисменты стали громче. — Спасибо, что вы с нами. Пришло время дать вам еще немного.

Она едва закончила говорить, как зазвучало пианино, и аплодисменты мгновенно затихли.

И не потому, что она их более не заслуживала. Потому, что все были рады ее возвращению и хотели тишины, что в полной мере прочувствовать то, что она собиралась им дать.

И тогда она подарила им песню Рианы «Останься». И Хикс понял, почему она завела разговор с пианистом (прим. Припев звучит следующим образом: «Не совсем уверена, как реагировать на это, но что-то в твоих движениях заставляет меня чувствовать, что я не смогу без тебя. Это чувство меня захватывает, и я хочу, чтобы ты остался»).

Она не захотела исполнять эту песню. Песню он слышал вскользь, но слова, звучавшие из уст Греты, и пианиста, когда тот потянулся к микрофону над клавишами, когда пришло время подпевать, Хиксон слышал отчетливо.

И он так же знал, что они означают, поскольку она не хотела их исполнять. И каждое слово билось в него, когда он наблюдал, как Грета стоит перед клубом и теряет себя в песне. Ее глаза были закрыты, ее тело не двигается ни на дюйм, а пальцы некрепко обвиваются вокруг стойки микрофона. Только губы ее двигались, изливая всю тоску на зрителей.

На него.

Черт. Бл*дь.

Она закончила песню, улыбаясь, но не глядя в сторону бара, видимо, догадалась, что Хикс находится именно там. Пока посетители выказывали свое одобрение, остальная часть группы — барабанщик и двое парней с гитарами поднялась на сцену, и заняли свои места рядом с ней.