Возродившиеся из пепла - Энн Малком

Он обеспечил мое молчание, снова захватив мой рот, совместив свой поцелуй с бешеными толчками, бьющими меня о стену, и готовящими к тому, что, как я знала, будет самым сильным оргазмом в моей жизни. Я грубо прикусила его губу и снова вонзила ногти ему в спину. Я чувствовала себя одержимой.

Внезапно оргазм захлестнул меня, и я не смогла сдержать крик, разлетаясь на тысячу осколков, пока Зейн продолжал вколачиваться в меня. Каждый жесткий удар, казалось, уводил меня все дальше в забвение.

Достигнув пика оргазма, моя киска сжалась вокруг него. Он застонал от собственного освобождения, и я почувствовала, как он опустошается в меня.

Тяжело дыша, я изо всех сил пыталась вернуться к реальности. Мои ноги все еще обвивались вокруг бедер Зейна, руки цеплялись за его спину. Я беспокоилась, что он был единственным сдерживающим фактором, мешавшим мне погрузиться в посткоитальное оцепенение.

Его рука по-прежнему крепко держала меня за шею, а другая впилась мне в задницу так, что я знала, останутся следы.

Я медленно открыла глаза, восстанавливая некоторое чувство равновесия. Зейн смотрел на меня. Нет, смотрел не на меня, а в меня. Его взгляд, казалось, обжигал мою душу, будто он трахнул меня до самых ее глубин. Он мог видеть все. Выражение его лица было странным. Ищущим, каким-то благоговейным.

В одно мгновение, будто щелкнул выключатель, и оно стало пустым. Все стерлось из этих глаз, и в них вернулась холодная ярость. Он быстро вышел из меня и поставил на дрожащие ноги. Я чувствовала, как его семя вытекает из меня.

Вашу ж мать. Без презерватива.

У меня не было времени оценить все возникшие вопросы, так как грубый голос лезвием полоснул по моим мыслям.

— Вон, — скомандовал он.

Я моргнула, пытаясь поправить свою растрепанную одежду.

— Что? — спросила я слабым голосом.

У нас только что был секс, буквально несколько секунд назад. Нет, не секс. А трах. Чистый, настоящий, грубый и плотский трах. Но в сторону семантику. Он только что был внутри меня, его сперма буквально сейчас стекает по моей ноге. Он не мог меня выгнать. Нам нужно поговорить об этом. На самом деле поговорить. Я не думала, что с момента нашей встречи у нас хоть раз состоялся нормальный разговор. Нам нужно было поговорить, а ему нужно было произнести больше одного слога, чтобы я не чувствовала себя грязной шлюхой, которая только что занялась сексом с кем-то, от кого даже не услышала полного предложения.

Он смотрел на меня холодно.

— Ты должна, нахрен, уйти. Сейчас же, — процедил он жестко и бесстрастно.

Я слегка вздрогнула от стального тона и столь же стального взгляда. Я чувствовала себя униженной. Использованной. Запятнанной. У меня не было сил пробуждать в себе ярость, кричать, спорить или называть его женоненавистническим мудаком. Я просто еще секунду посмотрела на него и выскочила за дверь. Потом побежала, на всех парах промчалась через улицу и влетела в свой дом. Я очень надеялась, что соседи сейчас не решат полить свои сады и не увидят этого зрелища, но, опять же, я была слишком вне себя, чтобы волноваться об этом. Мне просто нужно было вернуться домой.

Захлопнув за собой дверь, я рухнула на пол и уткнулась головой в колени. Я не заплакала. Я не позволяла мужчине доводить меня до слез целых шестнадцать лет. И не собиралась начинать это сейчас. Кроме того, за шестнадцать лет меня не обижал ни один мужчина, и я боялась, что только что открыла эту дверь. На этот раз не кулаками и пинками. А холодными взглядами и резким отвержением. Но боль была точно такой же.

Булл

Булл расхаживал по гостиной, крепко сжав кулаки по бокам. Он боролся. На самом деле боролся. На этот раз он сражался не с демонами, одержимыми его уничтожением. Нет. На этот раз он сражался с самим собой. С ней.