Его трудное счастье - Таша Таирова

Нина зябко повела плечами, не отрывая глаз от шумной толпы. Сегодня ждали возвращения год назад убывших в командировку военнослужащих. Казалось, что весь их небольшой военный городок, несмотря на морозы, высыпал на улицу. Никто точно не знал, когда прибудут борты с долгожданными «мальчиками», но гарнизон будто очнулся от долгого сна. Продавщицы в окрестных магазинах с улыбками рассказывали о раскупленных платьях, ателье были завалены работой так, будто в их городке ждали не абы кого, а целого президента со всеми королями и королевами в придачу. Нина же думала только об одном. О прощении. Смог ли Валентин за этот тяжёлый прошедший год забыть то, что она сдуру натворила полтора года назад. И забыл ли он ту, другую, которая «не ты».

Мимо дома промчалась машина командира дивизии, значит, скоро раздастся низкий гул тяжёлых самолётов и со стороны аэродрома потянется длинная колона машин с грузами. А затем появятся те, кого так долго и преданно ждали. Мальчишки во дворе затеяли битву снежками, лаяли собаки, смеялись женщины. Во всех окнах ярко горел свет. Казалось, что даже на Новый год не было так шумно. Да и не было, кому было шуметь? Детям? Или жёнам, которые каждый день бегали то на почту, то на узел связи узнать хоть что-то, услышать хотя бы несколько слов, но произнесённых родным голосом? Нина вздохнула и сильнее укуталась в шаль. А ведь он не простит. Она до сих пор помнила тот взгляд, когда он спросил об отце ребёнка. Убитого ребёнка, как он тогда сказал. А потом признался в своей проблеме. Дура, какая же дура! Ну расстались бы они, ну и что? А теперь? Ни мужчины, ни детей. Никогда…

— Алёнка! — услышала она звонкий голос соседки. — Наши садятся!

Нина прислушалась. Да, садятся. Вот и всё. Городок бурлил, кричал, смеялся. Ждал… и только она твёрдо знала, что была лишней на этом празднике жизни. Прошлого не вернёшь и не исправишь…

* * *

— Ну, медицина, желаю вам иметь в жизни много забот!

— Ну ты, Олег, даёшь! — Вегержинов толкнул кулаком улыбающегося офицера, руководящего выгрузкой. Тот поправил бессменные солнцезащитные очки и усмехнулся. — Как ты можешь желать нам такое?

— Эх, кончиты! — под общий хохот ответил майор. — Это хорошее пожелание! Если у человека много забот, значит, он здоров. А у больного есть только одна забота: выздороветь. А вам и без этого дел по самые помидоры. Пошёл!

Кучеров вдохнул морозный воздух и улыбнулся. Год прошёл, а будто только вчера грузились в самолёты, затем ждали команды, а потом был долгий перелёт к месту их дислокации. И вот они уже дома. Дома… Только вот нет никого дома, не ждёт его никто, только родители с замиранием сердца всегда терпеливо ждали его звонков и писем. Ну да ладно, сейчас несколько дней на обустройство и надо писать рапорт на учёбу, благо на подготовку к поездке в столичный госпиталь есть ещё полгода. Но учиться просто необходимо.

— Ну что, Кучер? — Воеводин, следивший за выгрузкой, передал пакет документов подбежавшему сержанту и похлопал себя по плечам. — Блин, отвык я от родной погоды! В Азии и в Боснии как-то потеплее было. Куда прёшь! — Майор выругался и замахал руками, направляя тяжёлую бронированную машину в нужном направлении. — Ладно, Валентин, до встречи, пошёл я своих балбесов строить.

Они пожали друг другу руки, и Воеводин быстро ушёл в сторону огромных самолётов, по опущенным рампам которых медленно спускалась гудящая техника. Десантники рядами выходили из кажущихся бездонными салонов, неся за плечами рюкзаки и оружие.

— Махина! — восторженно произнёс Вегержинов. — Что год назад я любовался этим, что сейчас. Лишь бы не просрать всё это в ближайший десяток лет.

— Откуда такие мысли, Алексей?

— Да что-то мне не нравятся новости, что последние месяцы до нас доходили. Ты после выгрузки куда?

— В лазарет, — коротко ответил Кучеров. — Мужики пусть по домам расходятся, всё-таки год с жёнами и детьми не виделись.