Его трудное счастье - Таша Таирова

Валя посмотрела на мужа и промолчала. После перенесенной болезни он больше не звал её в свой кабинет между операциями, но часто задерживался на работе допоздна. А ещё Валя иногда улавливала запах алкоголя и вспоминала слова неугомонной Шахини: «Запомните, девчонки, если каждый день муж приходит с запахом алкоголя, то скоро он начнёт приходить и с запахом чужих духов». Она поначалу боялась этого и старалась делать всё, чтобы дома мужа ждал горячий ужин, уютный дом и беспроблемная жена. Старалась в ущерб сну и здоровью. Но первые полгода учёбы убедили её в том, что так будет продолжаться и дальше. И то, что поначалу она принимала за любовь, оказалось простым собственничеством. Вадима не волновали её чувства, его волновали только его удобства и, как ни странно, мнение окружающих. Так что совсем скоро слепая вера в чувства мужа исчезла, потому что жизнь оказалась намного сложнее и доказала Вале простую истину — если судьба вдруг начинает осыпать вас лепестками роз, то необходимо срочно взглянуть наверх — не летит ли следом и цветочный горшок.

— Валюш, приехали. Ты завтра старосте скажи, что у меня веская причина для прогулов, ладно? — Люда широко улыбнулась и посмотрела на Диму.

Баланчина вышла из машины и с улыбкой проговорила:

— Смотрите мне, ведите себя прилично!

— Это уж как пойдёт, — серьёзно ответил Воеводин, после чего все громко рассмеялись.

Машина тронулась, Валя помахала ей вслед рукой и глубоко вздохнула. Она посмотрела на руку и покрутила обручальное кольцо, которое сама же себе и купила, потому что Вадим отказался покупать им украшение, сказав при этом: «Лично я не нуждаюсь в напоминании о браке». Валя медленно повернулась и вошла в подъезд. Да, быстро же отцвела её черёмуха…

Глава 14

Весна пронеслась, звеня дождями и радуя людей тёплыми деньками после суровой зимы. На смену ей пришло жаркое лето с сухими ветрами и пылью, что оседала на листьях деревьев, превращая их в молчаливых гигантов с серыми ветками. Люда переносила жару плохо, бурчала и ласково поглаживала уже заметный животик.

— Не возжелай. Не прелюбодействуй. Не поддайся гордости, похоти, гневу, чревоугодию, лени… — Воеводина глянула сквозь тёмные очки на ясное без единого облачка небо и пробурчала: — Я вообще тогда не понимаю, ради чего просыпаться-то?

— Людка, с таким пузиком тебе осталось только прелюбодействовать, ага, — со смешком заметила Валя и глотнула тёплую воду из бутылки.

— А что мне остаётся, если мой Воеводин опять на полигоне? Да и так без всяких полигонов видимся только в выходные и то не всегда. Когда только успел мне живот надуть? — с видимым удовольствием от воспоминаний закончила Люда и откинулась на деревянную спинку лавочки.

— Ну тут, как говориться, реалии диктуют свои требования. Он не может жить в городе, ты не можешь жить в военном городке — почти два часа на электричке не для тебя. Ты и так спишь мало для беременной, а уж три-четыре часа сна в сутки вообще не рассматривается.

— Да, о моём уровне невысыпаемости можно слагать легенды. Сегодня едва не упала набок, пока застёгивала босоножки. Кажется, теперь я знаю, почему Наполеон, спавший по четыре часа в сутки, был странным, агрессивным и стремился всех убивать. Что-то мне опять есть захотелось. Пошли холодного чаю у наших мальчиков попросим.

Валя помогла подруге подняться, и они не спеша направились в сторону любимого кафе, где год назад отмечали своё поступление в институт. Официанты встречали их с радостью и всегда спешили порадовать подруг чем-то вкусным, а уж прознав про беременность Люды, старались обеспечить ей и удобный столик, и не шатающийся стул, помня историю годичной давности.

— А что ты с учёбой-то решила, рожать тебе осенью, а это только второй курс?