Его трудное счастье - Таша Таирова

— Есть в наших вооруженных силах такая категория, как высокопоставленный еблан, — продолжил свой монолог Воеводин. — Это тот, который боится доложить наверх, что у него чего-то не хватает, да и вообще предпочитает не докладывать неприятные новости. При докладе начальству он имеет вид лихой и придурковатый, а на вопрос «чего не хватает?» отвечает, что он всем обеспечен, даже если у него ничего нет. Плохо быть ебланом, неправильно, а на войне не просто плохо, а преступно. «От дохлого осла хотя бы уши»: всё равно мы, типа, какой-то результат получим, и это надо будет завернуть в обёртку победы и преподнести на золотом блюдечке наверх, а потом звания с наградами получить. Главное кулаками потрясти и джигу станцевать на костях погибших мальчишек! А у нас, простите, мужики, и главнокомандующий из этой же категории. Мне америкосы одно занимательное видео показали, после которого я понял, что… что в такой армии, под таким командованием я служить не буду! В армии, где в городских боях пользуются туристическими картами десятилетней давности, где потерь «дохера», а профита «нихера». И тут не работает золотое правило жизни: не знаешь — молчи, а знаешь — помалкивай. Тут орать надо во весь голос! Потому что когда наш главнокомандующий в конце своей речи о победе над коммунизмом произносит фразу «Господи, благослови Америку!»***, мне удавиться со стыда хочется!

— Ты о чём? — удивленно переглянулись Кучеров и Вегержинов.

— Вот именно об этом. Нам это видео никто не показывал, мы только знали, что президент в Штаты ездил, а вот америкосы всё записали. И дали нам посмотреть, чтобы мы убедились, за что воюем. И чьи приказы выполняем. Поэтому я и решил уволиться. Пусть у меня выслуги не хватает, я по здоровью уйду. Наша дивизия, мужики, на плаву держится только благодаря командиру. К нам новые офицеры влились из дружеской южной республики, там свои вооружённые силы в пешее эротическое путешествие отправляют, всё делают, чтобы угодить заокеанскому обкому. Ладно, страна развалилась. Ладно, партию запретили. Но армия? Неужели все забыли великие слова — «народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет кормить чужую»? Всё забыли, всё похерили, на смерть играючи посылают, не думая о будущем. А ещё почему-то никто не думает о том, что армия, уходящая на войну, и армия, возвращающаяся с войны, — это две разные армии. И никто не знает, во что это в будущем выльется. Да только я в такой армии, что от былого величия осталась, служить не буду, — угрюмо закончил Воеводин и вернулся к столу.

— Чем заниматься тогда планируешь? — спросил Вегержинов, прищурившись и внимательно разглядывая друга.

— Охранником в магазин пойду, — с усмешкой ответил Дмитрий. — Надеюсь, что Людочка и родные меня поддержат. В криминал меня не возьмут. Точнее возьмут, да я не смогу воров покрывать.

— Мы, Димыч, в такое время живём, когда вор на воре сидит и вором погоняет, — ответил Алексей. — Я вот о чём подумал. Вы с Людочкой в столицу переехать не хотите?

— Пока не думали об этом, ей институт закончить надо. А это не скоро будет, а там поглядим.

— Гляди, но учти, что мне ты можешь понадобиться, Дмитрий. — Вегержинов сцепил пальцы и обвёл взглядом сидящих за столом друзей. — Я ведь не шутил, что клиника мне в наследство достанется. Я тоже, мужики, решил по окончании факультета подумать о хлебах гражданских. А свои люди мне понадобятся. Так что есть у вас ещё в запасе года три, думайте, но помните — мои двери всегда открыты для вас. А теперь спать.

Они разошлись по комнатам, долго ворочались, вспоминая разговор и анализируя всё сказанное, понимая, что прошлого не вернуть, а в настоящем надо как-то жить, служить, а как это делать после того, как понимаешь, что ты нахер никому не сдался? Вот это и есть главный на сегодняшний день вопрос. Но жить надо, хотя бы для того, чтобы увидеть, чем этот бардак закончится!

_______________________________________________________________