Его трудное счастье - Таша Таирова

Валя фыркнула, усмехнулась и вдруг громко рассмеялась, глотая слёзы и растирая частые капли по щекам. Люда обняла подругу, поглаживая по волосам, заплетённым в тугую косу, и тихо что-то приговаривая, стараясь успокоить и давая понять, что всё пройдёт, и жизнь заиграет новыми красками. Валя плакала и плакала, что-то пытаясь сказать, но силы постепенно покинули её и она уснула, уткнувшись мокрым носом в плечо подруги. Люда аккуратно уложила уставшую и опустошённую Валю, накрыла одеялом и вышла на кухню, где Дима уже заканчивал разговор.

— Что там у вас?

— Кажется, её психика достигла предела, Дим. Она долго терпела, прощала, оправдывала. Но… Знаешь, у каждого человека, наверное, внутри существует некий предел. Предел чувств. Предел боли. Предел слёз. Предел прощения. Поэтому люди иногда могут долго терпеть. Долго прощать. Долго делать выводы. А потом в один миг взять и уйти, без слов и объяснений. А нам с тобой, Воеводин, надо ей помочь, понял?

— За какие грехи ты мне такая ответственная досталась? — Дима обнял жену, сел на подоконник и прижал любимую к себе, делясь теплом и уверенностью в будущем.

— Ясен пень — в подарок! — с улыбкой ответила Люда и потёрлась носом о мужское плечо. — Ты езжай домой, я с Валюшей останусь. Сейчас обогреватель включу, а то к утру две Снегурки мороженные тебя встречать будут. И маму успокой, а то она себе места не находит весь вечер, и Мишутке скажи, что у мамы дела.

Дмитрий молча кивнул, поцеловал жену, заглянул в комнату и молча оделся.

— Если что — звони, — Воеводин аккуратно провернул ручку и вышел в ночь. — Людка, я тебя очень люблю.

Воеводина улыбнулась и тихо прошептала:

— Я сильнее, но об этом мы с тобой потом поговорим. Езжай осторожно, скользко.

Она постояла у окна, наблюдая за машиной, рванувшейся по широкому проспекту, и не снимая одежды скрутилась в старом кресле. Всё пройдёт, всё ещё будет отлично. Просто надо верить.

Глава 22

— В таком случае объявляю ваш брак расторгнутым.

Судья, уставшая женщина с крашеными фиолетовыми волосами, еле слышно стукнула молоточком, ставя точку на этом этапе Валиной жизни.

Конечно, это был обман. Но лучше так, чем тянуть ещё месяц. Всё равно Король на заседание не явится, потому что все письма из почтового ящика Валя вынимала сама. Как хорошо, что вынужденные каникулы позволили ей следить за почтой уже бывшего мужа и уничтожать присланные повестки в суд на бракоразводный процесс. Да и конверт, сунутый Воеводиным сегодня утром в карман мантии уставшей судьи, тоже сыграл свою роль. А в итоге — «Я свободен!»*, как поёт Валерий Кипелов в своей новой песне.

— Ты сейчас куда? — спокойно спросила Люда, будто разводы в их жизни были делом пустяковым и привычным, натянула перчатки и озабоченно огляделась по сторонам, ища мужа. — Давай кофейку треснем?

— Нет, не хочется, да и не лезет в меня кофе в последнее время. Тошнит всё время.

— Слышь, подруга, а ты случаем не залетела?

— Нет, я же на таблетках.

— Ну-ну, но те пресловутые десятые процента никто не отменял. Ты бы к врачу сходила, пока не поздно.

— Не поздно для чего? — Валя сглотнула, лихорадочно вспоминая график приёма таблеток. Но она всегда очень аккуратно принимала все препараты, каждое утро за завтраком. Неужели всё-таки те самые ноль-десятые доли сработали. Но тогда Король, наверное, должен об этом узнать? Да нет, это просто нервы! Скоро начнётся учёба, там будет не до дурных мыслей и слёз. А к Заславской придётся пойти, надо проконсультироваться насчет дальнейшего приёма лекарств.

Но консультироваться, как оказалось, необходимо было уже совсем по другому вопросу.

— А Людмила оказалась права, Валюш. — Заславская внимательно посмотрела на Валю и тихо добавила: — Что ты собираешься делать с этим ребёнком?

Баланчина усмехнулась, застёгивая пуговицу на медицинском халате, и задумчиво ответила: