Его трудное счастье - Таша Таирова

— Как это у вас провокационно получилось — «с этим». Не знаю, если честно. Только после всего пережитого в течение этого месяца меня уже ничего не может испугать. Или расстроить. Или обрадовать. Я как-то перестала чувствовать и переживать.

— Послушай меня, Валя. Ты же знаешь, что у нас с Денисом… Викторовичем тоже не так всё просто начиналось. Первая его жена, к сожалению, умерла. Когда мы познакомились, он был уже вновь женат, да и я была несвободна. Но вот так случилось, что… короче, когда я забеременела, он ещё не был в разводе. Да, я очень тогда струсила. Особенно когда узнала, что у меня двойня. А потом в один миг всё поменялось, когда в консультации, куда я, собственно, пришла на аборт анализы сдавать, услышала рыдания одной женщины, которой врачи сказали, что у неё никогда не будет детей. Понимаешь, её плач, нет, вой что-то перевернул в моей душе. Не знаю, уж что такое у неё случилось тогда, но эта незнакомая мне женщина плакала от того, от чего я пыталась избавиться. Фу, прости за сумбурность, аж жарко стало от этих воспоминаний.

Заславская помахала перед лицом бумагами, что лежали у неё на столе. Она смотрела куда-то в угол кабинета, не замечая, как глаза наполнились слезами, а рот скривился, чтобы удержать всхлип.

— Сейчас, когда этим паразиткам, избалованным своим отцом донельзя, скоро исполнится уже шестнадцать лет, мне иногда так хочется взять ремень и напомнить, кто хозяин в доме, но я вспоминаю ту женщину и девочек своих совсем маленькими, когда они по очереди плакали и ручки свои ко мне тянули, и всё. Ухожу в другую комнату, а они обе через минуту приползают, садятся рядом и начинают меня смешить. Правда, папа у нас бывает очень строг, так что прощения тоже просить умеют. А если бы я тогда… то не было бы в нашей с Денисом жизни двух наших хулиганок. Конечно, наверное, были бы другие, что не факт. Но этих-то не было. Понимаешь?

— Татьяна Борисовна, но тогда Королю надо будет сообщить.

— С какого х… художника? С точки зрения анатомии и физиологии стать отцом довольно просто. Гораздо сложнее быть им, а он, как я понимаю, вовсе не стремился к этому. То, что он Верке пацана заделал, то это… О, господи, прости меня, Валь, прости!

— Хм, жена всё узнаёт последней, — хмыкнула Валя и спокойно добавила: — Но учёба? Я только на третьем курсе, рожать мне на четвёртом, впереди будет ещё два с половиной года учёбы. Я не смогу вытянуть всё одна. При этом без мужа…

— Женщины, Валя, — это не слабый пол. Слабый пол — это гнилые доски. А мы можем всё! И пусть кто-то откроет свой поганый рот, сразу затыкай, позабудь о своём воспитании, поняла? Будь уверена, в твоём окружении всегда найдётся человек, у которого с собой есть гвозди для твоего распятия. Да только чужие слёзы не поймёшь, пока своих не наглотаешься. Ты подумай, может, стоит с родителями поговорить? Всё-таки первый внук. Это же такая радость! А таблетки не принимай больше, чтобы гормональный фон стабилизировался. И помни, случайности в этом мире обладают весьма продуманными схемами. И если что-то случается, так было задумано свыше. А жизнь очень любит терпеливых.

Валя улыбнулась, кивнула и вышла из кабинета. Надо ехать к родителям, всё рассказать и объяснить. Она вышла из корпуса, посмотрела на тяжёлое, затянутое свинцовыми тучами совсем не мартовское небо, и медленно пошла к остановке маршрутного такси. Такси… А давка такая, что начинаешь бояться за своего будущего малыша. Бог мой, что за мысли? Неужели она уже боится за него, хотя ещё ничего не решила? Но если в голове начали возникать такие думы, то вопрос можно считать решённым, не так ли? Валя вдруг громко рассмеялась и натянула шарф на нос, негоже сейчас простуду схватить, малышу это не понравится.

* * *

Мама сжала губы и пробарабанила пальцами по столу.

— Я так и знала, что этим всё закончится. Николай, чего молчишь? Как теперь соседям и знакомым в глаза смотреть, когда муж её бросил?

— Не совсем так, мама. Это я подала на развод.