Его трудное счастье - Таша Таирова

— Добрый вечер. Подскажите, пожалуйста, как мне найти педиатрическое отделение и интерна Баланчину?

Полная женщина в застиранном когда-то белом халате осмотрела Валентина с ног до головы и тихо прошептала:

— Какой позор! Уже прям в больницу заявился! Мало нам этих машин, что по ночам тут ездят, теперь она мужиков прямо в отделении принимать будет.

— Простите, — Кучеров уже понял, что судьба его столкнула с очередной сплетницей, но терпеть такие выходки он был не в настроении, — у вас есть какие-то претензии ко мне лично? Или к моей жене? Я внимательно вас слушаю. — И он сел на колченогий стул, закинул ногу на ногу, всем своим видом показывая, что весь внимание.

Женщина молча уставилась на него, открыв рот и хлопая ресницами с комками прилипшей туши, а Кучеров наслаждался эффектом. Из боковой двери выглянул молодой мужчина в хирургической пижаме, оценил увиденное и криво усмехнулся:

— Явлённые мощи из берёзовой рощи! Неужели нашёлся тот человек, который заткнул твой поганый рот, Танька? — Неожиданный собеседник подошёл ближе и спокойно протянул руку Валентину. — Вы наших баб не слушайте, это они от зависти к красоте и порядочности. Пошли со мной, я вам покажу, где можно вашу Царевну Несмеяну найти.

— А почему вы её так назвали?

— Потому что за всё время пребывания Валентины Николаевны в нашей больнице никто так и не увидел её улыбки. Будто она не умеет это делать. Там за поворотом лестница на второй этаж, ординаторская сразу же у входа. Доброй ночи.

Кучеров ещё раз пожал протянутую руку и пошёл по коридору. Почему люди так любят копаться в жизни других, при этом часто придумывая гадости и смакуя выдуманные подробности? И самое интересное, что со временем они свято уверуют в когда-то брошенные мерзкие слова и будут убеждены в их правдивости. И ты потом ни за что не отмоешься, что бы ни делал и ни говорил. Вот и Валю оболгала завистливая и глупая баба, зная человека всего ничего. Да и зная ли? Валюша всегда была замкнутой, редко делилась с кем-то своими мыслями. А трудности ещё более закрыли её внутренний мир от окружающих. Но ничего, пусть упражняются в остроумии, так сказать, всё равно она не будет здесь работать.

Валентин постучал в дверь и услышал тихое и немного удивлённое «войдите». Он вошёл в кабинет и увидел её сидящей с книгой у окна. Валя медленно поднялась и изумлённо посмотрела на Кучерова, будто не верила своим глазам.

— Здравствуйте, Валя. Извините, что поздно. Но лучше поздно, чем никогда.

— Валентин Павлович, какими судьбами? Что-то случилось? Что-то с Людой? — Она ждала его ответа и вдруг прикрыла глаза и покачала головой. — Зря вы приехали сюда, в больницу. Сейчас из этого такое раздуют, — со стоном продолжила она и опустилась на стул.

— Сколько о себе ни рассказывай, сколько ни доказывай что-то окружающим, всё равно за спиной расскажут интереснее, не так ли? Вы не переживайте, Валя, даже если кто-то что-то и скажет, это не будет иметь для вас никакого значения. Потому что вы не будете здесь работать, — выпалил он и внимательно посмотрел на молчащую женщину.

— Увы, я должна пройти интернатуру на базе этой больницы и отработать положенные три года.

— Да, но условия изменились. И вы будете работать совсем в другом месте. Если согласитесь… уехать со мной.

— Уехать с вами? В качестве кого?

— Уехать в качестве моей жены.

— Нет, — неожиданно выдохнула Валя, но тут же опустила голову и прошептала: — Это невозможно.

Кучеров подошёл ближе, сел на продавленный диван и пожал плечами:

— Валя, я не настаиваю, но если вы не думаете о своём будущем, то подумайте о будущем Надюшки. Девочка должна быть с мамой, а судя по тем обрывочным данным, что я получил за неполный день пребывания в этом городке, вам некуда будет привезти малышку, про детский сад даже не спрашиваю. Я прав?

Валя кивнула, но вдруг резко повернула голову:

— Вы были у нас дома, да? Что с дочерью? Как папа?