Его трудное счастье - Таша Таирова

— Да ты что? Я ж не безрукий, сам могу.

— Знаю, но теперь у тебя жена есть, Валик, поверь, тоже не совсем безрукая. Надюшка рано просыпается, вот и буду одной кашу варить, а другому оладушки жарить. Ты не против оладий? Ну вот и замечательно, а теперь оставь посуду, иди спать. И не забывай, что ты теперь женат, — с застенчивой улыбкой прошептала Валя.

Кучеров поднялся и широко улыбнулся впервые за сегодняшний день. Вот так, Валентин Павлович!

— Если ты всерьёз думаешь, — Кучеров подошёл к Вале и убрал с лица непослушный локон, — что взрослому уставшему мужику надо, чтобы кто-то жарил ему оладушки, интересовался, как прошёл его день, кормил и поил глубокой ночью, что мужику нужны эти ваши мимимишки и обнимашки, то я тебе честно отвечу раз и навсегда — да, очень нужны! И не забывай, что ты теперь замужем.

И тут он увидел, как Валя облегчённо выдохнула и мягко провела ладонью по плечу, подталкивая его к выходу. Уже через несколько минут Кучеров крепко спал, а Валя стояла у окна и с улыбкой рассматривала мужа. «Привет, грабли! Да, снова я! Но почему-то кажется, что этот спящий мужчина подставит свои ладони, чтобы мне не было больно от очередного удара судьбы. Или я всё себе придумала? Увидим, но всё же лучше быть на руках любящего, чем у ног любимого. Да и любимого ли?» А пока спать, утром начинается её новая жизнь.

Глава 30

Три месяца спустя…

Валя повесила халат в шкаф и обернулась к заведующей:

— Гюзель Рафкатовна, завтра мне на кафедру надо заскочить, отдать дневник на проверку, а потом сюда.

— Да, хорошо, не забудь взять у профессора методички по диагностике.

Валя кивнула и сделала заметку в блокноте. Заведующая неонатологией Галиаскарова Гюзель Рафкатовна при знакомстве цепко оглядела Валю с ног до головы и со смешком заявила:

— Значит так, дорогая, я тебя к работе не допущу, пока ты не наешь килограмм десять хотя бы. — И на удивлённый взгляд Вали пояснила: — Потому что нам не только с малышами дело иметь надо, но и с разводными ключами, и с кислородными баллонами, поняла? А теперь пошли, хозяйство покажу.

И они не спеша двинулись по коридору, отвечая на приветствия дежурной смены.

— Моё имя не все с первого раза запоминают, я уже к этому привыкла. Знаешь, как меня наши сёстры называют? «Газель»! Мерзавки! Хорошо, что не «Рафик». Не думаю, что заграничный нынче автозавод смог бы конкурировать с моим характером. Что до нашей с тобой работы — институт по графику, но постарайся особо не увлекаться теорией. Таня, — неожиданно обратилась она к дежурной сестре, — капельницу замени и мух не лови! А то уволю, будешь знать.

Уставшая с покрасневшими глазами молодая женщина молча встала из-за стола, где что-то быстро писала в журнале, одним выверенным движением заменила флакон и наклонилась над спящим ребёнком.

— Сестёр катастрофически не хватает. Девочки мои, бедняжки, дежурят иногда по двое суток с небольшими перерывами на сон в комнате отдыха. Своих детей видят реже, чем чужих, про мужей я вообще умолчу. Но недавно выпуск в медучилищах прошёл, может, кто-то к нам придёт.

— После медучилища тоже многие не выдерживают, — тихо ответила Валя, вспоминая работу в операционной.

— Ты медсестра?

— Да, сначала санитаркой работала, потом медучилище, затем институт.

— Это хорошо, потому что работу эту знаешь с азов. Ну, а теперь всё на тебя вешать будут, но пока за все твои косяки в течение года ответственность несу я. Но ты не дрейфь, потому что всё просто — либо ты имеешь своё мнение, либо чужое мнение имеет тебя. Год, конечно, маловато, чтобы чему-то серьёзно научиться, но мы постараемся сделать из тебя доктора. Свои чада имеются?

— Да, дочь.