Развод. Я все еще люблю - Евгения Вечер (2024)

Падаю на него всем телом и вскрикиваю. Напуганная лысая кошка пикирует с кровати и с шумом сбегает из спальни.

— Пусти, пусти! — бью без разбора.

В лицо, в грудь, в сильные плечи.

Но Дима переворачивает меня на лопатки и нависает сверху.

— Я люблю тебя, родная, — упирается лбом в мою ключицу и обжигает дыханием.

— Мерзавец! Предатель! Подонок!

Задыхаюсь. Воздух наэлектризовался, стал густым и липким, я жадно ловлю его губами, но не могу вдохнуть полной грудью.

— Надюш, мы же семья. Мы же любим друга друга.

— Я люблю. А ты… ты… ты все сломал! Семью разрушил! Меня уничтожил!

— Нет, Надя! Я тоже люблю. Мы все вернем, починим все, что сломалось, возведем новое. Только не уходи.

Стискиваю челюсти до оглушающего скрежета, а Дима разрывает на мне рубашку. Пуговицы плещут в стороны, звонко стучат по полу.

— Нет! — мой крик звенит эхом в квартире. — Не смей!

— Все будет как раньше, Надь. Я буду верным, ты будешь моей единственной. Это ошибка. Ошибка.

— Нет!

Меня парализует от страха. Быть изнасилованной собственным мужем в годовщину свадьбы — это вовсе не подарок судьбы за мою верность и честность. Это адское наказание.

За что мне все это?

— Дима, пожалуйста, дай мне уйти, — умоляюще протягиваю я, захлебываясь отчаянием.

Муж приходит в себя и стекает с кровати. Прижимается спиной к стене и глядит на меня. А я запахиваю рваную рубашку и держу ее в кулаках, смотрю на него сверху вниз с испугом.

— Это все, конец? Ты так просто уйдешь? — отворачивается, сжимает пальцы до хруста.

— Это ты виноват…

— Ты даже не хочешь поговорить?

Встаю, застегиваю чемодан с одеждой, которую успела собрать.

— Она меня соблазнила. Я не хотел, Надь.

Поднимаюсь на носочки и цепляю с верхней полки папку с документами.

— Я не знаю, как так получилось, — муж ерошит волосы пятерней и страдальчески морщится.

— Мы были вместе десять лет. Не год, не пять, а десять! — не узнаю свой безжизненный голос. — Ты изменил мне на годовщину, Дим.

— Я клянусь, это было первый и последний раз.

— Поклянешься кому-нибудь еще. Я больше в это не поверю.

Выкатываю чемодан в прихожую, надеваю пуховик на порванную рубашку. Пушинка выглядывает из кухни, обиженно мяукает, растерянно смотрит на меня.

Как хорошо, что мы с Димой завели кошку, а не ребенка. Будь у нас общий малыш, я бы и вовсе умерла от боли.

Февральская морозная ночь, пустые улицы, одинокие фонари и преданная я. Раздавленная собственным мужем, как насекомое мощным сапогом.

Как он мог?

Усаживаюсь на лавку, поставив чемодан перед собой. Залипаю невидящим взглядом на черничное небо, сердце сжимается, будто в него вонзаются миллионы маленьких ржавых иголок.

Телефон звонит в кармане, и я вытаскиваю его обледеневшими пальцами.

Быстро же Дима засуетился и рассказал ей, что я ушла из дома.

4. Как же страшно…

— Надя, где ты? Что случилось? — встревоженно вскрикивает сестра из телефона.

— Я во дворе около твоего дома, — глухо отзываюсь.

Мокрые от слез щеки больно колет февральским морозом.

— Надь, что произошло? Дима позвонил, весь на нервах, ничего толком не объяснил. Только напугал меня!

— Кать, он мне изменил, — закрываю глаза и всхлипываю.

— Что он сделал?

— Трахнул другую женщину прямо на рабочем месте.

— Боже… ты это видела?

— Видела. К сожалению.

— Где ты? Я сейчас спущусь!

— На лавочке возле подъезда.

— Никуда не уходи! Я иду!