Тремор - Каролина Эванс

— Нет, лицо у тебя классное. Просто потрясающее. Америка, да и весь мир по нему изголодались. Дело не в нем. Ты транслируешь скуку, безнадежность и апатию — вот в чем проблема. Что, по-твоему, у победителя должен быть такой взгляд? Думаешь, твои драмы кому-то интересны? Люди хотят видеть в тебе воплощение успеха. Хотят вдохновляться тобой и идти к своим целям. Я не прошу сейчас делать тебя какие-то заявления или развлекать их скандалами, нет. Просто улыбайся, посмотри, как ведут себя другие звезды и делай так же, окей?

Он медленно кивнул, смотря сквозь стол, а потом тут же поднял взгляд на Берга. Уголки губ разошлись в стороны, окатив лицо самым сияющим выражением.

— Ну вот, видишь, не так уж и сложно. Эх, парень, если бы я знал, что нас могут ожидать такие проблемы, сразу продвигал бы тебя под образом нелюдимого русского, но, — усмехнулся он, отпив вино из бокала.

— Уже поздно метаться.

Кирилл последовал его примеру. Прильнув губами к стеклу, он залпом выпил все до последней капли.

— Я в тебя верю, парень. И понимаю твои печали. Ранг знаменитости по плечу далеко не каждому, и не все умеют жить с ним. Многие теряются, когда восходят на вершину. Многие не понимают, куда идти дальше. Это сложный период, и его нужно вытерпеть. Привыкнуть. Ты пока не можешь осознать, что случилось, и почему вдруг весь мир сошел с ума от тебя. Но это пройдет. Ты еще не распробовал всех прелестей новой жизни.

Он вновь надел очки и отклонился на спинку дивана.

— Ах, да, забыл. Хотел поговорить с тобой еще о кое-чем.

Кирилл вопросительно взглянул на него.

— О бабенках. Тут надо быть осторожнее.

— В каком смысле? — часто заморгал он.

— Твоя любвеобильность — часть образа. Согласись, представить рокера без этого сложно. План такой — сейчас ты плохой мальчик, что уводит в свою постель самых горячих красоток Нью-Йорка, а чуть позже… Находишь постоянную спутницу. Такой прием широко известен, но актуальности не теряет. Новые грани всегда вызывают интерес публики. Я тебе это говорил. Противоречие — двигатель пиара.

Кирилл глубоко вздохнул.

— Ну, не вздыхай. А чего ты хотел? Теперь каждый раз появляться одному на церемониях? На «Грэмми» это было актуально. Контраст получился божественным. Но теперь надо идти дальше, и надеюсь, что мы поняли друг друга.

— Мы поняли друг друга.

— Вот и отлично.

Щелкнув пальцами, Берг подозвал официанта.

«Don't be sad», — безмолвно очертил он губами слова, идя к выходу.

Кирилл кивнул ему. Зал почти опустел, и на террасе никого не было. Пройдя на нее, он закурил и оперся об стену. Шум улиц, джаз и завывание ветра едва слышно доносились до него.

* * *

Стальной корпус часов с силой впечатался в пол. Стекло разлетелось на мелкие осколки. На мгновение он замер посреди комнаты. Показалось, что боль отступила. А потом в памяти вновь пронесся тот день, вновь пустота внутри напомнила ему о том, что он счастлив.

Ноги подкосились. Резкая слабость заставила его опереться об стену и сползти вниз. Смотреть невидящим взглядом в комнату. Все его тело было подобно деревянной кукле. Могло лишь реагировать на чью-то игру с ним. Играть самые разные роли днем и мирно сидеть на полке ночью. Внутри него ведь ничего нет. Полое безжизненное пространство.

Когда он ехал домой, то представлял, как разнесет свой пейнтхаус в щепки. Скинет все, что покоится на полках. Цепи из белого золота, три новых Макбука, ряд одеколонов и эксклюзивных духов. Снесет пятиметровому телевизору экран, разобьет аквариум и, не подумав о рыбах. А как все разрушит, будет добивать об стену костяшки пальцев. Может, хоть так его оставят все мысли. Жизнь хоть на день обретет цель, ведь потом ему придется убирать комнаты.