Тремор - Каролина Эванс

— И что, ты думаешь, как бы удержать его? — резко спросил он.

Сделав паузу, она с тактом ушла от ответа.

— Сынок, тебя что-то расстроило?

Кирилл глубоко вздохнул.

— Ну… Жизнь, наверное.

— О чем ты говоришь? Да у меня вся лента переполнена рилсами о тебе. Уже не знаю, чему верить. Ты правда запишешь песню с Зе Уикендом?

Он усмехнулся.

— Это пока обсуждается, но информация, как обычно утекла раньше времени. Это еще не точно, мам.

— Что ж, жаль, у него такой приятный голос. На «Оскаре» он был просто бесподобен. Этот красный пиджак так хорошо сидел на нем. Может, тебе нанять его стилиста? А то ты всегда в черном, ну, никаких красок.

Он улыбнулся.

— Ты с детства говоришь это. Так и не смирилась, с тем, что я рокер?

— Ну что ты, — глубоко вздохнула она.

— Не смирился твой отец, а я просто не понимаю твоей музыки. Половину песен одни крики. Просто голова раскалывается.

— Но… Ты сможешь приехать на мой концерт в марте?

Ее голос доносился на фоне посторонних звуков. Каких-то разговоров, шелестов, чьих-то шагов.

— Да-да, поставьте сюда. Спасибо!

— Ма-а-ам.

— Да-да, я тут.

— Вы прилетите на мой концерт… в марте?

Она задумалась, что-то пережевывая, чиркая по тарелке вилкой.

— Папа не сможет. А без него мне не очень хочется. Ну что я там буду делать одна? Стоять в буйной толпе, пока ты рвешь на себе майку?

— Там есть ВИП-места. Отдельные зоны, чтобы никто не мешал тебе.

Какое-то время в трубке были слышны лишь чьи-то учтивые голоса и звон посуды. Закусив губу, Кирилл терпеливо ожидал ответа. Но вот раздался глубокий вздох, затем покашливание, а потом слова, въевшиеся холодом в каждый миллиметр его солнечного сплетения.

— Милый, мне не очень интересно это.

Он мелко закивал головой. Воздух не сразу проник в его легкие.

— Но если там будет Зе Уикенд или Гарри Стайлс, то я подумаю. Может, даже прилечу без папы, — игриво рассмеялась она.

Закрыв глаза, Кирилл повесил трубку.

* * *

Ночной город обдал его свежим воздухом. Тем, что задерживается в груди и, вызывая в ней легкий трепет, летит дальше. Только что прошел дождь. Все дороги в лужах. Подпрыгивают над ней каждый раз, когда кто-то пронесется мимо. Яркий свет небоскребов отбрасывает в воде свои блики. Они меняют цвета, мелькают в ней так же быстро как реклама на многометровых баннерах.

Вокруг столько шума. Столько разговоров на разных языках, столько настроений сливается в одной толпе, в одном эпицентре жизни. Кирилл шел в ней ровным строем. Среди веселых, задумчивых, болтающих людей, не замечающих ни друг друга, ни себя, так увлеченных своей собственной жизнью. Лишь изредка кто-то поднимал наверх голову. К вершинам небоскребов, к главному источнику света. Кирилл тоже сделал это.

Один из баннеров резко сменил фото. Там был он. Дерзкий парень в свете софитов, и информация о его концертах в Нью-Йорке. Кирилл смотрел на него, не мигая, как и некоторые люди рядом. Какое-то время он отбрасывал на всех темно-красное свечение. А потом исчез.

Все продолжили жить своей жизнью.

Глава 3

Ему пообещали полную приватность встречи. Светловолосая девушка уже ждала его в просторной комнате. Все как в американских фильмах. Бежевые стены, диван, и напротив него сидит она, уже держа наготове блокнот в кожаном переплете. Солнечные лучи с усилием просачивались сквозь шторы.

— Добрый день, — сказал он, когда после череды глубоких вдохов вошел в комнату.

Блондинка в очках с легкой улыбкой повернула к нему голову. Кирилл судорожно сглотнул. Она была похожа на его мать до операций.

— Здравствуй, Кир.

— Миссис Лайтвуд, помните, я говорил вам, что наши сеансы должны остаться в тайне, — произнес он, увидев на потолке камеры.

Она мягко кивнула, указав ему на кожаный диван.

— Мне, правда, надо лечь на него?