Тремор - Каролина Эванс

Ее лицо не выражало никакого удивления. В нем не было ни тени недовольства или чопорности, присущей выдающимся экспертам в своем деле. Девушка лишь с теплотой взглянула на него.

— Как тебе удобно. Главное, чтобы ты мог полностью расслабиться и чувствовать себя комфортно.

Его тело опустилось на подушки. Они податливо прогнулись под ним. Казалось, он плывет по волнам, и вода вот-вот заберет его в свои объятия. Только теперь взгляд пал на картину в темной раме. Гигантские слоны и лошадь с тонкими, как у насекомых, ногами уходили собой далеко в небо, а внизу обнаженный мужчина протягивал крест к ним. Он уже видел ее. Картина Сальвадора Дали висела в доме его детства.

— Расскажи мне все, что у тебя в мыслях.

Он закрыл глаза. Его голова была просто переполнена ими.

— Я всю жизнь шел к тому, что сейчас имею. В восемь лет я решил, что стану рок-звездой. Что жизнь моего отца совсем не привлекает меня. Потому что он, его друзья, все люди, которые соблюдают приличия, чтобы добиться успеха, просто лицемеры. Они закрепощены, делают вид, что увлекаются тем же, что и все, они врут себе…

Он запнулся. Откашлявшись, чтобы это было не так заметно, Кирилл продолжил.

— Я был буйным ребенком в детстве. Много бегал, кричал, закатывал истерики, дрался. А остальные нет. Детский сад, школа, подготовительные курсы, праздники… Где бы я не был, дети всегда вели себя смиренно и тихо. Я рос в среде, где с самого раннего возраста их готовили к высоким должностям, бизнесу, политике. К тому, чтобы носить костюм и галстук с младших классов. Это даже не метафора. В элитной школе детей одевали как маленьких взрослых. Помню этих болванов с зачесанными назад волосами, — усмехнулся он, покачав головой.

— Еще не умеют читать, а уже держат спину как директора на совещании. Уже наслышаны об Оксфорде, Гарварде, о компаниях, где им заказана дорога. Я не знал о чем говорить с ними. Среди них мне никогда не было места. Все, что я хотел, это бегать по коридорам и обсуждать видеоигры, одеваться в футболки со Стигматой и носить длинную челку. Я прямо говорил об этом родителям. Но они не слушали меня. «Никакие развлечения не могут стоять выше твоего будущего», — твердил отец. Для него, наверное, было бы лучше, если бы я умер, чем не оправдал его надежд.

Он усмехнулся, а затем протяжный, истерический смех сам собой вышел из него.

Девушка что-то писала в своем блокноте, пока Кирилл смотрел в потолок, словно и забыв, что она рядом. Вспомнив последний разговор с отцом, ему подумалось, что может, и вправду, его смерть была бы куда лучшим вариантом.

Теперь все знакомые говорили с ним о его сыне. Кирилл не знал, о чем именно, но по голосу из трубки было ясно, что ему это не сильно нравилось.

— Когда вы приедете на мой концерт?

Протяжное молчание. Затем глубокий, извиняющийся вздох.

— Сейчас на это нет времени. К тому же журналисты повсюду ходят за тобой. Мне бы не хотелось попасть им в кадр.

Вся решимость тогда тут же покинула его. Он что-то мямлил, как школьник у доски, из него лились какие-то просьбы…

— Никак не выйдет, — решительно прозвучало ему в ответ.

С щемящим сердцем он повесил трубку.

Смех резко прервался. Лицо окинуло каменное, неприступное выражение. Миссис Лайтвуд с сочувствием смотрела на него.

— Как ты считаешь, мечта стать рок-звездой была вызовом твоему отцу?

Кирилл задумчиво повернулся к ней.

— Я не знаю. Но… Я правда любил рок.

— Тогда почему тебе было важно прославиться? Ты мог бы играть для себя и просто получать удовольствие.

— Не мог. Мне надо был стать кем-то выдающимся, чтобы оправдать статус моей семьи. Только вот, кажется, я ошибся, — сказал он почти шепотом, опустив взгляд к полу.

— В чем? — осторожно спросила девушка.