Шалунья - Софи Ларк

Я прыгаю на нее, рычу и целую ее во все места, заставляя ее кричать. Она хихикает, и я забываю о своем члене. Пока она не достает его из моих штанов и не пытается засунуть в рот, и я понимаю, что, несмотря на то, что ее язык чувствует себя чертовски феноменально и я хочу быть внутри нее, как дышать, я все еще тверд только на шестьдесят процентов.

— Прости, — бормочу я. — Дело не в тебе, я…

Она целует меня, ее язык влажно и жадно проникает в мой рот.

— Ты идеален, — говорит она. — Чертовски совершенен.

Она впервые заговорила во время сцены с Шалуньей — обычно мы ждем окончания.

Я рад, что она заговорила сейчас. В этот момент она чувствует себя абсолютно правильно. Правила — это всего лишь правила, пока ты не придумаешь лучшие.

— Ты идеальна, — говорю я, целуя ее везде, куда могу дотянуться. — Я не хочу, чтобы ты думала, что я не хочу тебя, потому что я, черт возьми, умираю по тебе.

— Ты хочешь меня? — говорит Шалунья, целуя меня так, как я люблю.

— Да.

— Что тебя больше всего заводит?

— Твой запах. — Мне даже не нужно думать об этом. — То, как ты пахнешь здесь… — Я прижимаюсь лицом к ее шее, под волосами, и глубоко вдыхаю. Ее запах заполняет мой нос, заполняя каждую клеточку моего тела. — И здесь… — Я упираюсь носом в участок кожи между ее грудями и вдыхаю, пока мои глаза не закатываются. — Вот… — Я поднимаю ее руку, вдыхая тонкий аромат ее пота. Она вскрикивает и пытается отстраниться, но я заставляю ее. Теперь мой член полностью твердый, направленный прямо в потолок. Теперь он чертовски бушует.

— А здесь… — Я распахиваю промежность ее костюма, обмазываю маслом ее бедра и утыкаюсь лицом в ее сладкую, мокрую киску. Я наполняю свои легкие ее ароматом, снова и снова, пока ее бедра не начинают дрожать вокруг моих ушей. — Это моя любимая.

Я провожу длинным языком между губами ее киски. Она вся мокрая и скользкая. Я ласкаю ее, пока ее ноги дрожат вокруг меня.

Я люблю этот вкус. Это ощущение, которое я люблю, — бархатистые складочки, тающие на моем языке, теплые, сладкие и приятные. Я закрываю глаза и тону в нем.

Она садится мне на лицо, ее согнутые колени частично лежат на моих плечах, а частично — на спинке дивана. Я обхватываю ее попку руками, поедая ее киску, как арбуз. Она крутит бедрами, запустив руки в мои волосы, ее ногти царапают кожу головы.

Ее раздвинутые бедра позволяют моему языку проникнуть глубоко. Я ласкаю ее, как животное, погружая язык в ее тепло, вычерпывая ее влагу.

Ее руки сжимают мою голову, когда она трахает мое лицо. Я так и не побрился. Трение моей щетины о ее скользкую пизду только усиливает ее, сводит с ума. Она быстрее двигает бедрами, ее бедра краснеют.

Она начинает кончать. Я опускаю ее на свой член, толкаясь в нее так, что ее первый крик переходит из высокого и чистого в глубокий и изнурительный: "О, Боже мой, о, ИИСУС!". Я хватаю ее за бедра и вгоняю в нее, наблюдая, как подпрыгивают ее сиськи.

Она набрасывается на мой член быстрее, сильнее. Каждый удар выбивает из нее еще немного оргазма: "Ах! Ах! Ах! Ах! Ах!". Мышцы выделяются на моей груди и руках, пот стекает по лицу. Я наваливаюсь всем весом на нее, наблюдая за пульсацией от ударов по ее пышным изгибам.

Я распахиваю переднюю часть кошачьего костюма, и ее сиськи вываливаются наружу. Я сжимаю их в руках, сжимая соски, толстые и твердые, как карандашные ластики. Я сжимаю ее груди в такт толчкам своего члена, пока ее глаза не стекленеют, а рот не открывается. Когда она кончает в последний раз, ее спина выгибается, а соски превращаются в бриллианты, и каждая содрогающаяся волна удовольствия, кажется, стекает по ним до самых кончиков, а ее киска сжимается вокруг моего члена практически тем же движением, что и мои руки.

Это самое горячее, что я когда-либо испытывал, и мне показалось, что я кончил в тот же момент.

Но когда Блейк слезла с меня, она покачала головой.