Сегодня я с тобой - Мередит Блэкстоун

Аппетита нет. Я так рано вставать не привыкла, как и завтракать, но не спорю. Если хозяин дома требует, надо подчиняться. Запихиваю яичницу в рот и неспешно пережевываю. Яйца пережарены, покрыты жесткой коркой, а бекон не хрустящий. Я, конечно, не повар, но как дочь ресторатора привыкла к хорошей еде. Да и Бетти готовит лучше. Но воспитание не позволяет мне возмущаться. Проглатываю сухие яйца и царапаю ими горло. Запиваю молоком. Вкус странный. Не пастеризованное и не кипяченное. Парное. Толь-только из-под коровы. Теплое до сих пор.

Интересно, кто тут умудрился встать еще раньше, чтобы успеть подоить корову?

Ответ на свой вопрос я получаю сразу после завтрака. Джонни отводит меня к Джоан — местной работнице солидных размеров лет сорока отроду. Несмотря на габариты, она ловко лавирует между коров, пристраивается под выменем и со скоростью конвейера жамкает соски.

— Смотри, — велит она. — Ничего сложного. Все коровы спокойные и привычные. Кроме Лин, но с ней я сама.

В коровнике грязновато. Запах стоит специфический и от застеленного сеном пола, и от самих коров. Я сажусь на табурет, пристраиваю под выменем буренки небольшое ведерко и пытаюсь повторить действия Джоан, но молока в корове нет.

— Да ты посильнее жми, — велит Джоан.

— А ей больно не будет? — беспокоюсь я, представив, что кто-то так меня за грудь дергает.

— Да ты знаешь, с какой силой телята сосут. Все нормально, главное нажимай правильно.

Я киваю и пробую еще раз посильнее, на этот раз выходит. Молоко набирается в ведерко, и Джоан говорит:

— Из всех подружек Джонни ты самая толковая. Обычно все заканчивается криками: «я в этой грязи возиться не буду, тут воняет».

— Так я не в своей одежде, — замечаю я. Джонни любезно выдал мне рабочий комбинезон и ботинки. Если бы не это, одежду Бетти я бы пачкать отказалась. — Да и душ тут есть.

— Есть-то есть, но не в том дело.

— И много тут было его подружек?

— Он вообще любит побесить дам сердца. Много, дорогая. Очень много. Он парень красивый, состоятельный, образованный. На него девки толпами вешаются. Он их сюда, и они от него. Ты, видать, крепко влюбилась, раз согласилась ради него корову подоить.

— Вообще-то, — замечаю я, — я на него не вешалась. Это он за мной бегает. И я не влюбилась, я еще думаю. А корову доить не так уж и сложно.

Словно в подтверждение мои слов, большая рыжая буренка издает протяжное «Му» переступает с ноги на ногу и едва не сбивает ведро с молоком. Я с непривычки взвизгиваю и отпрыгиваю, а Джоан смеется надо мной и говорит:

— Ну-ну.

Доить корову не трудно и вместе с тем адски тяжело. К моменту, когда мы с Джоан проходим всех коров в коровнике, руки у меня начинают отваливаться. Бицепс ноет, как после пятичасовой фитнес тренировки. А от разыгравшейся жары подкашиваются ноги.

— Ты только воду залпом не хлещи, — говорит Джоан, протягивая мне бутылку негазированной минералки, — потихоньку пей, она холодная.

Я киваю, вытираю лоб перепачканной молоком рукой, тихо ругаюсь себе под нос и тру второй раз рукавом. Пью. Вдыхаю горячий воздух прерывистыми глотками и пью еще.

— Все на сегодня? — с надеждой спрашиваю я. — Закончили?

— С коровами закончили, сейчас их пастух на выпас заберет, а вечером еще раз надо будет всех пройти, — говорит Джоан. — А пока яйца у кур собрать надо. Пойдем.

— Отдыхать не будем? — спрашиваю я со слабой надеждой в голосе.

— Время только десять. В двенадцать обед, тогда и отдохнем.

— Поняла, — киваю я и следую за ней, чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь. Мистер Уиллер бдит. Внимательно следит за каждым моим движением, будто думает, что я хочу украсть какую-нибудь из его коров. От этого взгляда мне становится не по себе, и я прибавляю шаг, чтобы поскорее скрыться в курятнике.

Кур в курятнике миллион, а до обеда два часа. Я с сомнением смотрю на Джоан.

— Не успеем до обеда.