Вероника - Софи Майерс

Прошло еще два месяца, а от Миши так и не было новостей. Я ругала себя, что из-за того, что выключила телефон, он не сможет меня найти. Даже поддалась слабости и включила его, но за все время меня никто не искал. Ни одного сообщения, ни одного звонка!

Набравшись храбрости, позвонила сама, но его телефон был отключен. Тогда Рита застала меня рыдающую на полу. Прошло четыре месяца, и я растеряла весь запал. Надежда угасала с каждым днем, и мне все труднее и труднее было убеждать себя в том, что Миша приедет.

Автомобиль затрясло, когда мы въехали в один из дворов, отмахнувшись от неприятных воспоминаний, подметила.

Все как всегда.

Унылая застройка. Хрущевские пятиэтажки, без ремонта, добавляли депрессии. Разломанная детская площадка, развалившиеся балконы, залепленные где-то картоном, где-то просто клеенками. Бедность и безнадега.

А ведь когда тут была жизнь: молодые семьи радуясь освобождению из общажного плена были рады этим маленьким, но главное своим квадратным метрам, детишки играли на только что поставленной горке, катались по новым дорожкам на велосипедах.

Теперь все было тлен. Грязь и разруха. Люди здесь выживали каждый день, тянули лямку своей жизни, спотыкались падали, вставали и снова шли. Я жила также. Знала, какого оно! От того и было радостно, что власти стали все больше внимания уделять социально незащищенным людям.

Социальный проект, внедренный недавно, уже давал свои результаты. И я причастная к этому радовалась, что в это противное, промозглое утро мы накормим людей.

— Все девчонки, дальше пешим ходом, — водитель заглушил мотор.

— Алексей Иванович, вы с ума сошли? — тут же взвилась Ритка, деловито подбоченившись. — А кто будет все таскать? Мы? Ну ей Богу! Мы же не ишаки какие?!

— Не ишаки, но и не инвалиды, — не унимался водитель. — Потаскаете. Я вам помогу. Рит, ты посмотри на эти ямы, мы же без колес останемся! Я как потом оправдываться буду?

— Ух! Кровопийца, — фыркнула Ритка, открывая дверь и выпрыгивая на улицу.

С началом ноября, работать не стало сложнее. Заканчивался четвертый месяц беременности, мой животик был маленьким и скромным, вернее еле заметным, но тяжелое я не таскала, Рита не давала.

В нашем звене было четыре человека: звеньевая, водитель и два волонтера — я и Катя. Мне было стыдно, что им, приходится таскать тяжести вместо меня. Но девчонки, ни словом, ни делом не дали мне понять, что я им обуза. Помогали во всем. Прикрывали перед начальством, ведь старшая сказала, чтобы моя беременность не была препятствием для выполнения обязанностей. Хранили мой секрет ото всех.

— Вероник, иди на точку и жди нас, мы все перетаскаем, — звонкий голос Риты, кажется, просочился через все щели, а может быть люди увидели, въезжающую машину, но совсем скоро народа собралось очень много.

Сколько раз я видела это зрелище, но каждый раз мне становилось тошно.

Тошно, потому что люди не должны так страдать! Люди, особенно пенсионеры должны жить хорошо! Молодые люди, должны иметь возможность устроится на «нормальную» работу, а не спиваться по подворотням, вытаскивая последние крохи пенсии у своих родителей.

Женщины, должны иметь возможность работать, чтобы получать зарплату, а не стоять в очередях за бесплатной едой, потому что муж бросил их, или еще хуже умер, а кормить детей нужно. Мы все переглянулись, наши мысли были схожи.

Стоять просто так было невыносимо, в резиновых сапогах ноги сразу же замерзли, и я стала таскать одноразовую посуду в бумажных пакетах, она была легкая. Катя, Рита и водитель перенесли из Газели столы и большие кастрюли. Очередь в нетерпении стала галдеть.

— Здравствуйте, — прозвучало звонкое приветствие, люди отозвались, кто как мог:

«И тебе не хворать!»

«Ага, еду давай!»

«Ну, сколько можно ждать!».