Княжна - Кристина Дубравина

В нём цепляло многое — начиная от одного его присутствия на ладони бригадира и заканчивая тьмой камня, обнимаемого золотыми завитками. Анна щурилась, рассматривая кольцо взглядом ни то опытного ювелира, ни то хитрющей цыганки, подумывающей стянуть перстень с пальца Вити.

Он с усмешкой затянулся:

— Если думаешь, сколько сможешь получить за него в ломбарде, то могу назвать примерную сумму.

— Типун тебя, Пчёлкин! — дёрнула головой Аня. Наверно, если бы камень не зацепил слишком сильно, она бы отвесила шутнику подзатыльник — не сильный, не ощутимее удара, каким наградила Витю на балконе Юрия Ростиславовича.

Девушка только перекрутила руки так, чтобы ладонь Пчёлы оказалась сверху.

— Понять не могу, что это за камень?

— Сам не знаю, — пожал плечами Витя. Раньше, чем Анна вскинула в удивлении голову, пояснил:

— Мне всё равно на камни. Я этот перстень купил, когда впервые пришел в ювелирный не просто поглазеть на красоту, а взять то, что действительно понравилось. А там этот… — он чуть дёрнул ладонью, вместе с нею и руку Ани поднимая. — …друг был на витрине. Блестел так ярко, зараза. Сразу взор зацепил. Да ещё и камень этот чёрный… На контрасте мне и понравился, наверно.

Девушка закусила внутреннюю сторону щеки. Она на камень в перстне посмотрела так, словно от прикосновения к тьме с ней могло случиться что-нибудь страшное, и тогда предположила:

— Возможно, это разновидность чёрного алмаза, — но быстро поправилась. — Точнее, бриллианта.

— А есть разница?

— Конечно, — с видом знатока качнула головой Аня. — Алмаз — драгоценный камень. А бриллиант — уже обработанный для ювелирии алмаз.

Пчёла фыркнул; вот и весь маркетинг!.. Он стряхнул пепел на траву, потом обернулся обратно к Князевой и покрутил немного перстнем так, чтобы черные грани поймали свет фонаря, а вместе с ним и последние отблески заката. Сказал:

— Саня предположил, что это… вспомнить бы название… Серендибит, вроде.

— Кстати, вероятно! — поддакнула Анна. Снова прищурилась, будто возле глаза была линза, увеличивающая в разы, а потом вдруг вскинула голову: — А Сашка-то откуда в минералах разбирается?

Пчёла рукой махнул, будто девушке объяснял вещи очевидные:

— Он же по возвращении с армии на вулканолога хотел пойти. Читал много… Вот и блеснул оставшимися знаниями.

— Саша хотел учиться… — повторила Аня так, словно самой себе эти слова пыталась в голову вбить.

Пыталась, но получалось слабо, не верила. Сейчас, когда с именем Александра Белова ассоциировалась криминальная группировка, мысль об его обучении в горном институте казалась такой безумной!.. Даже сложно было того Сашу представить учёным-вулканологом, которого можно было бы ночью разбудить и узнать, чем стромболианский тип извержения отличался от гавайского.

У неё непонятно что-то сжалось в районе левого предсердия, отчего по рукам прошлись мурашки. К счастью Князевой, рукава рубашки скрыли порыв некой сентиментальности.

Она отвела взгляд от кольца и вдруг круто перевела стрелки:

— Почему ты не пошёл в университет?

— А зачем он мне? — вместо ответа спросил Пчёла и посмотрел на Аню так, словно из них двоих именно он умнее в разы был.

— Как же?.. Без высшего сейчас никуда.

— Брось, — махнул свободной рукой Пчёлкин; пепел с сигареты рухнул на рукав пиджака, оставил после себя лишь небольшую грязь. — Только разве что для галочки, — он затянулся ещё раз, но сделал это быстро, почти что нервно, и потом сразу же затушил сигарету, отбросил бычок в сторону.

Секунду помолчал. Потом заговорил с жаром:

— Я сейчас только пятый курс бы закончил. Представляешь? — он к ней обернулся, посмотрел удивительно серьёзно для Вити Пчёлкина, отчего у Ани как-то холодно стало под диафрагмой. — Только выпустился бы, не работал толком. А если и работал бы, то пропадал бы на заводе, перебивался от получки до получки… Врагу не пожелаешь.