Княжна - Кристина Дубравина

Женщина в кокетстве отвела взгляд в сторону, откинулась на спинку кресла, и с улыбкой, какой в далёком восемьдесят девятом году Сашу очаровала, сказала:

— Тут близко, возле музея политехники есть один скверик. Знаешь, как там красиво? Знала бы, взяла фотоаппарат, потом бы в альбоме такие снимки были бы!..

Комментарий к 1991. Глава 15.

На данный момент работа является “Горячей”, что позволяет читателям по прочтении оценить главу при помощи стандартной формы.

Буду рада обратной связи, очень хотела бы обсудить с вами часть ??

1991. Глава 16

Июль 1991

Время близилось к восьми часам вечера. Все организации Москвы или уже закрылись, или дорабатывали последние минуты своих смен. Будний вечер был тёплым, как и предыдущие июльские дни, и чуть шумным, что для центральных улиц столицы Советского Союза давно считалось привычным. Небо над Арбатской окрасилось в красно-синий.

Витя понял, что Анну не взяли на работу в издательство, когда девушка вышла из главного офиса «Бук-книги» на Знаменке. Князева направилась к Пчёлкину, который за какие-то секунды до её выхода выбросил сигарету, и смотрела в сторону оживленной дороги. Намеренно взгляд отводила, будто вид делала, что не ждёт её никто, что сама по себе.

Нижняя её губа дрожала. Как Пчёла понял — от обиды.

Он направился к ней навстречу, разведя руки в стороны и ловя Анну раньше, чем она успела что-либо сказать. Девушка попыталась дистанцию держать, чтобы слабости своей не показывать, но щёки покрасневшие, заметно контрастирующие с шеей и руками, за Князеву всё и так говорили.

Она была на грани, чтобы не заплакать.

— Шестое собеседование, — прошипела девушка и отвела взгляд от Вити, снова обращая всё своё внимание на машины, проезжающие в сторону Тверской. Под шум тарахтящего мотора какого-то «Запорожца» у Пчёлы неприятно поджалось нутро. Будто ему самому в должности — пусть и не особо высокой — отказали.

«Несправедливо ведь, ну, правда!»

С самой середины июня его Княжна по конторам всяких издательств моталась в попытках устроиться то переводчицей, то редактором, постоянно перечитывала свои тетради с университета, вспоминая подзабывшиеся конструкции романских языков, и Пчёлкину конспекты свои давала с просьбой проверить Аню на знание правил, и без того отскакивающих от зубов.

И для чего? Чтобы ей каждый раз от ворот поворот давали? Пусть дураков ищут в зеркале!

Пчёлкин, сдерживаясь, чтоб не зайти в офис, замолвить за Анюту словечко, наклонился к лицу девушки, которую уже не первую неделю называл «своей». Незабудка же старательно в сторону смотрела, но рук Вити с тела своего не убирала. Он молчал.

Князева взглянула на рекламный щит; девочка со стаканом растворённого «Yupi» мило улыбалась с билборда. Сухой июльский ветер дал по шее, когда Аня, вдохнув через забитый мокротой нос, спросила устало ни то у Вити, ни то у себя:

— Сколько ещё попыток должно быть?..

И тогда слеза всё-таки скользнула по щеке. Девушка быстро стёрла след собственной слабости, от которой становилось противно, но резь в глазах от движения этого стала сильнее только.

Витя перевёл дыхание в тяжести и девушку за локти взял, к себе притянул совсем близко — десять лет назад за такое объятье их бы «бессовестными» назвали. Но Пчёле было бы на реакцию чужих всё равно — фантомные десять лет назад так же сильно, как сейчас. Он положил голову девушки себе на грудь и услышал, почувствовал, как Князева содрогнулась, едва не роняя на асфальт папку с документами из рижского филфака, как тяжело выдохнула ему в рубашку, ткань которой пропахла никотином и излюбленным парфюмом.

— Какая же ты у меня ответственная, мнительная, Княжна, — протянул Пчёлкин, чуть укачал в объятьях так, что желание расплакаться от его нежности стало перерастать в потребность. Анна поджала губы, накрашенные кирпично-матовой помадой, из последних сил душа всхлип, и крепче к Пчёле прижалась.