Княжна - Кристина Дубравина

Картинка перед глазами будто замылилась, когда Аня продолжила врать:

— Точно… А патроны же отсюда в магазин вставляются? — и всё так же, пальцем не касаясь «пушки», указала на ручку. Витя чуть помолчал, за Князевой наблюдая с узлом неприятным, затянувшимся где-то в правом предсердии, и заметил, что Анна, излишне напряженная тишиной, своим положением «пойманной за руку», в судороге перевела дыхание.

Пчёлкин услышал во вздохе её влагу. Больше юлить не стал.

— Это тоже в пьесе не перевели?

Аня усмехнулась в горечи над плохо продуманной ложью и кивнула, сильнее себя в угол загоняя. Пальцы выворачивались в стороны ни то от оружия, зажимаемого в руках, ни то от близости Вити, какая, наверно, чуть ли не впервые будоражила не так, как надо. Не так, как привычно возбуждала.

Князевой захотелось пистолет к виску приложить и выстрелить, чтоб не мучить душу.

— Не перевели.

— Ань, кончай, — позвал Витя так, что девушке стало совсем хреново. Пчёлкин потянул на себя пистолет, но Князева, сама того не замечая, чуть ли не мертвым хватом вцепилась в ТТ-шник, какой минуты назад боялась в руки взять.

Пчёле нутро разорвало, когда Аня лицо, пряча, от него отвернула, когда заметил немую тряску плеч.

— Ань… — тише позвал. Голос сам упал, отчего Вите на плечи будто Эверест взвалили. Он рукой второй Князеву за плечи со спины обнял, а ладонь, какой пистолет держал, в сторону от девушки стал уводить, чтоб вытянуть огнестрел из пальцев её. — Анют, посмотри на меня…

Князева расслабила пальцы и резво спрятала лицо в ладонях, что стали ощущаться грязными. Задушила всхлип, что подкрался, передавливая глотку, ко рту, сцепила зубы.

Витя отбросил пистолет в сейф и под грохот, скрежет металла о металл Анну перехватил, к себе разворачивая.

«Нет, милая, не отворачивайся только, не прячься от меня…»

Князевой стало казаться, что воздух весь в кабинете сменили на хлор, какой отравил за секунды. Она упёрлась трясущимися пальцами в сгибы локтей Вити, чтобы не податься объятьям, какие бы окончательно самообладание — точнее, то, что от него осталось — уничтожили, попыталась лицо отвернуть.

Пчёла оказался проворнее, перехватил за плечи. Сжал пальцы на выступах рук чуть сильнее, чем то требовалось, и Анна всё-таки подняла на него глаза. Мокрые.

Князевой стало вдруг омерзительно от самой себя. Отвратительно стыдно за слабость, какую скрыть не смогла, за ужасный самоконтроль, за глупость. Сердце то сжималось до маленькой горошинки, в грудной клетке теряющейся, то из-под рёбер вытесняло остальные органы, когда Аня увидела во взоре напротив переживания, волнующие сильнее шторма, бушующего в море.

Пульс каждым сокращением чуть ли не барабаном ударял по ярёмной вене, напоминая периодичностью, точностью своей секунды до взрыва бомбы. У Пчёлы пальцы чуть не онемели, когда он руки потянул к Аниному лицу, гладя щёки под глазами.

Вровень там гладил, где слёзы побежать могли через минуту-другую.

Анна тогда выпалила разом, не в состоянии долго слов подбирать:

— Ко мне с-сегодня человек приходил. Бек.

Вите этого хватило, чтобы всё понять. Картина за миг воедино собралась, и перед лицом Пчёлы будто энергостанция взорвалась, ослепляя за миг.

Он Бека знал. Мужчина серьёзный, Пчёлкин даже не думал уменьшать его значимости в структуре криминальной Москвы. Имея хорошую крышу в МВД, отмазывающую его от последствий любого финта, Бек за полтора года стал одним из основных наркодилеров столицы. Частенько он вопросы все решал лишь силой, отчего тех, кого за стол переговоров приглашал, можно было по праву назвать особенными.