Княжна - Кристина Дубравина

Словно так и должна была идиллия выглядеть.

— Ты, должно быть, забыла, с кем имеешь дело, — произнес с напускной гордостью Витя и снова оставил короткий поцелуй на выемке верхней губы Анны. Она учуяла запах табака, который с каждым днём становился всё привычнее, и идущий шлейфом аромат шампуня своего, и чуть не рассмеялась глупым мыслям.

Необычно было ощущать аромат ромашки и крапивы от волос Пчёлкина, который всегда крепковатым парфюмом пах. Словно не его это было. Но в то же время подходило…

Прежде, чем девушка успела как-то на его реплику сострить, она чаю глотнула, облизнула ложку, на которой нерастворенный мёд остался. Витя нижнюю губу Ани закусил, чуть оттянул, вкус её любимого чая думая через саму Князеву почувствовать, и ощутил на лице выдох девушки.

Нереально, просто пиздецово чувственно.

— Давай погулять сходим, — предложил Пчёла, когда Князева кончиком языка провела по внутренней стороне его губы и отсоединилась. Он к себе её притянул, вынуждая проскользить ягодицами вперёд по подоконнику; тела прикоснулись так, что девушке теперь голову нужно было запрокидывать, чтобы в лицо Вите посмотреть.

Она отодвинула чашку чуть в сторону, к стене, Пчёлу за талию обняла.

— Например?

— Наприме-ер, — протянул Витя, в голове перебирая многочисленные варианты. Анна наверх посмотрела, заметила пролегшую меж светлых бровей складку и усмехнулась; ах, какой активный мыслительный процесс! — Парк Царицыно?

— Не близко, — ехидно подметила Князева с остротой, какая не обижала нисколько. Она прищурилась хитро — опять — и почувствовала, как мужчина руки поднял с колен её, облокотился о подоконник за спиной Ани, тем самым девушку чуть наклоняя назад.

Лицо Пчёлкина оказалось сверху. Как и он сам над Князевой навис, кончиком носа упираясь в щеку девушки.

— Можете не переживать, Анна… Как тебя по отцу?

— Игоревна.

— …Анна Игоревна, — кивнул Витя; волосы, что от влаги закудрявились на концах, защекотали лоб и виски Ани так, что она коротко заливисто засмеялась, как смеяться, наверно, только дети могли. Но хохот громкость стал уменьшать, когда Пчёла бедра её к себе прижал, наклоняя ещё сильнее, почти на подоконник укладывая, и совсем стих, стоило мужчине губами коснуться кожи за ушком.

Если бы окно полностью было открыто, то Князева бы голову с рамы спустила. И, вероятно, даже бы того не побоялась, находясь в кольце рук, держащих почти намертво.

— Виктор Павлович вас встретит, сопроводит и до дома довезёт в целости, — шепотом тёплым, почти опаляющим кожу у мочки, проговорил Пчёла. Она не сдержалась, в кокетстве уточнила тоном, какого ещё неделю назад себе бы никогда не приписала:

— Ты, что ли, Виктор Павлович?

— Какая смышленая, — усмехнулся мужчина и снова поцеловал. Чуть ли не после каждой реплики губы Ани своими обхватывал, словно таким образом мысль свою заканчивал.

По коже в ответ на касания эти пробегался волнами почти лихорадочный жар, способный фору дать духоте за окном.

Князева поняла вдруг, что не пыталась сопротивляться; даже мысль, что Пчёла целовал её коротко, буквально секунды какие-то, за которые не успела бы воспротивиться, не успокаивала. Но она так же быстро поспешила себя успокоить. Ведь знала, что, вероятно, спустя час-полтора снова пробудятся от сна мысли дурные, которыми Анна саму себя изнутри пожирать будет.

Что со злостью вспоминать начнёт, как позволяла целовать, по бёдрам гладить, и возненавидит саму себя за простоту, с которой обнимала Пчёлкина в ответ.

«Дьявол. Когда эти мысли, страхи показаться навязчивой, глупой исчезнут уже?.. Надоело».

Она посмотрела на Пчёлу в надежде, что он не прочёл на лице Князевой переживаний, и закатила глаза, артистично думая над предложением. Витя, улыбаясь ни то с хитрецой, ни то с внимательностью, прижался к девушке лбом.