Танцующие на каблуках - Юлия Ивлиева (2022)

Лекс увидел и то, о чем говорил Егерь. Драные джинсы, кофточки, просвечивающие бюстгальтер, кепка. Молодящаяся бабенка с обреченным, голодным взглядом. На фотографиях ее сопровождали два парня молодых, с нарочито модными прическами, выдающими не городское происхождение. «Меня часто спрашивают, кто эти два красавчика» гласила подпись. Лекс сочувствующе улыбнулся. Уж точно не любовники. Однажды, ему объясняла бухгалтер их партнеров – красивая, статная баба, всегда строго одетая и еще более строго себя ведущая:

– Нет ничего смешнее и жалостливее, чем взрослая женщина, делающая вид, что она еще о-го-го, скачущая в шортиках и восторгающаяся, что ее тискают друзья сына. Нет уж, не желаю вызывать жалось и презрение. Пусть за мной ухаживают взрослые мужчины. Все по возрасту.

Еще пара фотографий в студии танцев, за подписью «Тот спорт, что я для себя определила» смешная, несуразная Верка коряво и топорно выхаживала вокруг шеста.

– До чего сейчас модное направление, – хихикнул Лекс. Все хотят сексуальности и грации. Впрочем, увлечение не задержалось в жизни женщины. Для сексуальности, грации и порхания нужен другой склад характера.

Зато появился кот. Толстый и рыжий. У Егеря была аллергия на шерсть. Верка тискала его, кормила и целовала. Везде: морду, лапы, белое пузо. Лекс хмыкнул и вспомнил дурацкий анекдот: «Вы еще минет ему, мама, сделайте».

Впрочем, психологи утверждают, что коты часто заменяют женщинам мужчин, в том плане, что на них сливается нерастраченные любовь и нежность. Он промотал дальше. Фото их с Егерем дочери он так и не нашел. Лекс вышел из программы, не в силах больше созерцать это печальное зрелище: разбитная бабенка с обреченностью наладить личную жизнь, делающая вид, что у нее все супер. Он не мог помочь, и ему было неприятно жалеть. Жалость – дурацкое чувство. Жалеют дворняжку, жалеют птичку с подбитой лапкой, а жалеть взрослую женщину неловко.

Глава 24

Лекс катил по идеальной дороге, две полосы в каждую сторону, с отбойником и ухоженной обочиной. Даже удивительно, что в то захолустье, куда он ехал, проложили такую отличную трассу.

В эту сторону город никогда не славился хорошей дорогой. Во всяком случае, Лекс так запомнил. Тут не располагались предприятия, не проходили важные логистические пути, и не жили родители чиновников. Пара забытых богом деревушек. Леса и болота, которые слишком дорого осушать.

Не только город, но и окрестности изменились до неузнаваемости. Лекс вдруг осознал, он вернулся не в хорошо знакомый город своего детства. Он вернулся к своим друзьям, к своим детским страхам, старым комплексам и детским бедам, которые до сих пор не забыл. А город? Это совсем другой город. Новый. Незнакомый.

Впрочем, стоило признать, изменения произошли к лучшему. Жизнь приобрела яркость, комфорт, совсем другой вкус.

Оказалось, важность имели люди, к которым он ехал. А не город. Тот город он потерял еще тогда, в юности, хотел потерять и потерял. Сейчас было бы слишком ужасно вернуться в тот серый, грустный город, наполненный страхами, тревогами и тоской. Где люди жили в ожидании неприятных известий, боялись выходить на улицу, опасались говорить с другими людьми.

Лекс улыбнулся, осознав простую истину: самое важное в нашей жизни – это наши близкие, люди, которые нас окружают.

– А дорога отличная, – сказал он сам себе.

Хоть и едет он в ужасное захолустье. Сейчас он быстро слетает в Котельничий и обернётся еще засветло. В городе его ждали близкие люди. Друг Егерь и Повилика. Он очень хотел, чтобы девушка стала для него близкой.

Удовольствие превышать скорость и радоваться комфортной езде длилось недолго. Хорошая трасса закончилась резко, и Лекс еле удержал машину на дороге. Сбросив скорость почти до двадцати километров в час, он, хохоча, пополз, объезжая ямы. Вот это уже больше походило на реальность. И очень похоже на жизнь. Пейзаж тоже сменился.