Танцующие на каблуках - Юлия Ивлиева (2022)

– Есть! – он довольно улыбнулся. Девушки с такими длинными волосами, как его мифическая Миля, всегда оставляют за собой следы из осыпавшихся волос. Однажды он встречался с обладательницей безумно длинных осветленных волос. Так вот ему приходилось собирать ее волосы валиком для чистки одежды… впрочем, сейчас это не важно. Важно, что мифическая Миля оказалась совсем не мифической. Отлично, у него нет галлюцинаций. Искать ее? Заявить в полицию? Она ничего у него не украла.

Все равно в этой ситуации было что-то странным, настораживающим. Как в шкатулке с двойным дном. Он открыл крышку, выгреб все безделушки, но самого главного не видит.

Повилика не застала Милю. Видела, как его машина, виляя, съехала на обочину. Значит, он не помнит, как девушка ушла, как он ехал к городу. Что-то здесь не сходилось, но он не мог понять что. Как удачно он встретился с Повиликой. Сейчас быстро к Егерю и вечером у него свидание. Теплая волна предвкушения разлилась по телу. Он повернул ключ зажигания.

Егерь сидел в кабинете психиатра в кресле для пациентов. Осторожно поглядывал по сторонам и старательно сосредотачивался на чувствах, которые испытывает.

Спокойствие? Уверенность? Беспокойство? Глубокое уютное кресло с подставкой для ног. Больше хотелось свернуться калачиком и поспать, нежели делиться сокровенными мыслями и чувствами с человеком, сидящим за большим тяжелым столом.

Врач не располагал к себе или у Егеря в принципе не оказалось склонности к откровению. Возможно, дело в том, что он представляет себя пациентом, не являясь им по-настоящему. Он никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах не допускал возможности, что окажется под микроскопом целителя душ и голов, тщательно рассматривающим его и время от времени восклицающим:

– Посмотрите, какой удивительный невроз! Наверняка он вырос из детских комплексов и нереализованности! О! А вот это уже страх. Прекрасно, прекрасно, до когнитивного диссонанса совсем недалеко, а там и панические атаки подтянутся.

Себя Егерь видел непременно маленьким, голым, в суетливой панике бегающим по стеклу микроскопа в жалкой попытке спрятаться и прикрыть гениталии.

Решительно он не доверял психотерапевтам, а поэтому роль пациента к себе применить не мог. Чувствовал он себя следователем по особо важным делам, который сам вызывает настороженность и опасения.

Егерь перестал притворяться пациентом и принялся размышлять, насколько профессия накладывает отпечаток на личность и внешность человека. Перед ним сидел типичный «маньяк Алешенька», вот иначе никак не представить. Лысый, с прищуренными глазками и миленькой премиленькой улыбочкой. Подозрительный, очевидно думающий про оппонента какие-то гадости, намекающий, что знает он и видит гораздо больше, чем человек ему рассказывает.

Беркутов Андрей Всеволодович, профессор медицинских наук, глава кафедры психиатрии, академик какой-то там известной международной академии, практикующий, признанный, выдающийся эксперт в психопатологии. Иначе говоря – самый, что ни на есть крутой специалист по маньякам. Внешне именно маньяком и выглядел. Скорее всего, он это прекрасно осознавал и старательно усугублял впечатление.

Андрей Всеволодович то нервно вздрагивал, то, наоборот, замирал, словно прислушивался к внутреннему голосу, а может, и не к одному.

Он внимательно рассматривал фотографии, которые ему дал Егерь, хотя у специалиста они были, и Егерь не сомневался, заключение готово. На специалисте просто написано было, что все отчеты и заключения он делает точно в срок. Тщательно планирует свое время и строго эти планы соблюдает.

Даже ненастоящим пациентом оперуполномоченному в кресле, истертом невротизированными задницами, не нравилось. Поэтому покряхтев и поёрзав немного, Егор встал и прошелся по кабинету.