Танцующие на каблуках - Юлия Ивлиева (2022)

С жалким хлюпом она оказалась в его объятиях. Его футболка и шорты сразу намокли и по коже побежали мурашки. Его одновременно жгла страсть, и холодило мокрое женское тело. Они ничего не говорили. Лекс раздевал ее, почти раздирая тонкую ткань рубашки. Мокрые джинсы поддавались тяжелее. Они притормозили его, иначе он овладел бы ей на пороге. Повилика прижималась к нему с такой силой, что, казалось, хотела впитаться. Освобожденное от мокрой и холодной одежды тело распалилось и жгло Лекса, словно раскаленная от температуры спираль. Он стонал от желания и боли, не мог выпустить ее из объятий. Повилика опрокинулась назад, сползла по нему и распласталась на ковре, на коленях откинувшись лопатками и головой назад. Она была истерически красива. Совершенна. Это тело было не просто хорошо сложено, загорело и приятно на ощупь. Оно двигалось так, что завораживало. От самого легкого вздоха менялись изгибы и текстура кожи. Мышцы меняли напряжение, словно у пантеры на охоте.

Лекс не мог оторвать взгляда от ее тела. Все его желания сосредоточились на нем. Девушка развела колени. Глухо зарычав, Лекс рухнул на нее и впился губами в лобок, гладкий и влажный. Девушка застонала, Лекс спустился чуть ниже. Нежная жаркая плоть под губами и языком растекалась удовольствием по его телу. Он накрыл руками ее грудь и сильно сжал соски. Повилика вздрогнула, током ударило Лекса. Мужчина ласкал ее, сильно, почти грубо. Его обуревала какая-то непонятная жадность. Она вся была в его руках, и ему было ее мало. Он не заметил, как она извернулась, одним точным движением подалась к нему круглыми ягодицами, и он уже был в ней.

Лекс застонал. По телу расплывалось удовольствие. Он резкими движениями проникал внутрь, овладевая нежным и сильным телом, становясь с ним единым целым. Повилика двигалась слаженно с его страстью, их тела чувствовали друг друга, наслаждались.

Никогда еще Лекса не накрывало таким упоительным чувством единения с женщиной. Никогда еще он не балансировал на грани иступленного безумного удовольствия, почти теряя сознание.

Они лежали довольные и утомленные на смятых простынях. Впрочем, утомился, пожалуй, только Лекс. Повилика высвободилась из влажного полотенца, и, совершенно обнаженная, без грамма стеснения, ничуть не уставшая, ворочалась у него под боком.

– Мне нравится такая ванная, – хихикнула она, лежа на животе и болтая ногами – стенка бесподобна. Может быть, и себе такую сделаю.

Лекс положил руку ей на бедро и медленно, чувствуя каждый сантиметр ее шелковой кожи, провел вверх до поясницы. Он получал удовольствие и смотря на нее, и прикасаясь. Он почувствовал, как желание вновь просыпается в нем.

Его внезапно осенила мысль, что у нее есть своя отдельная жизнь, о которой он ничего не знает. Целая жизнь, в которой его нет. А ему нестерпимо хотелось быть. Он вдруг захотел знать про нее все. Он желал стать к ней ближе.

Что она хочет? Какую еду любит? Какую музыку слушает? Читает? Мечтает? Что она делает днем? А утром? Сколько ложечек сахара кладет в чай?

Лекса не просто разбирало любопытство. Он хотел стать частью ее жизни. Важной частью.

Подобные чувства ему были совсем не свойственны, и он не припоминал чтобы хоть раз испытывал что-то похожее. Он несколько раз влюблялся. Но всегда воспринимал объект своих эмоций, как отдельного человека, осознавая, что это ненадолго. Получал удовольствие, проводя вместе время, занимаясь сексом, даря подарки, вместе смеялся и радовался. А потом, потом все сходило на нет. В настоящую любовь или, по крайней мере, в то, что под ней подразумевают, он не верил. Считал, что люди придумывают какую-то непомерную тягу к другому, следуют ролям, определенным обществом, боятся признаться себе и окружающим, что все ненадолго, уж точно не навсегда.